Джузеппе Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма Страница 66

– У них острые перья. Не Дамиановым ли ножом они их точат…

Людовик XV побледнел.

– Философы, на которых вы не обращаете внимания, сир…

– Что же философы?

– Как я уже имел честь вам докладывать, они погубят монархию.

– Сколько времени им на это потребуется? Начальник полиции удивленно взглянул на Людовика XV.

– Сир! Разве это можно знать? Пятнадцать, двадцать, возможно – тридцать лет.

– Ну что же, дорогой мой, – отвечал Людовик XV, – через пятнадцать лет меня уже не будет, поговорите об этом с моим наследником.

Король обратился к графине Дю Бэрри.

Казалось, она только этого и ждала.

– О Господи, – глубоко вздохнув, воскликнула она, – так что ты мне рассказывала, Шон?

– Да, что она рассказывала? – спросил король. – У вас обеих мрачный вид.

– Ах, сир! – отвечала графиня. – Есть, от чего.

– Скажите же, что произошло.

– Бедный брат!

– Бедный Жан!

– Думаешь, ему придется ее потерять?

– Надеюсь, что нет.

– Что потерять?

– Руку, сир.

– Отрезать руку виконту? А почему?

– Потому что он был тяжело ранен.

– Тяжело ранен в руку?

– О, Господину да, сир!

– В какой-нибудь потасовке, у какого-нибудь шалопая в сомнительном кабаке!..

– Нет, сир, на большой дороге.

– Как это произошло?

– Его хотели убить, вот и все.

– О бедный виконт! – воскликнул Людовик XV, редко жалевший людей, зато великолепно изображавший сострадание. – А, так его едва не убили, вы говорите? Это уже серьезно, не правда ли, Сартин?

Господин де Сартин, внешне менее взволнованный, чем король, однако на самом деле не на шутку встревоженный, подошел к сестрам.

– Какое несчастье! Как это могло случиться? – с беспокойством спросил он.

– К сожалению, да, это оказалось возможно, – отвечала Шон в слезах.

– Убийство! Как же это произошло?

– Он попал в засаду.

– В засаду? Вот уж это, Сартин, кажется, по вашей части, – сказал король.

– Расскажите поподробнее, сударыня, – попросил г-н де Сартин. – Умоляю вас не руководствоваться только своими чувствами и ничего не преувеличивать. Наказание будет тем более строгим, чем мы будем справедливее, а обстоятельства любого дела оказываются обыкновенно менее значительными, если подвергнуть и более пристальному и беспристрастному рассмотрению.

– О, я ничего не собираюсь говорить с чужих слов! – воскликнула Шон. – Я все видела собственными глазами.

– Что же ты видела, милая Шон? – спросил король.

– Я видела, как какой-то господин бросился на моего брата, вынудил его обнажить шпагу и тяжело его ранил.

– Этот господин был один? – спросил г-н де Сартин.

– Нет, с ним было еще шесть человек.

– Бедный виконт! – воскликнул король, не сводя глаз с графини и желая определить, насколько она опечалена, и соразмерить свою скорбь. – Бедный виконт! Так он был вынужден драться!

Он понял по выражению глаз графини, что она не шутит.

– И был ранен! – прибавил он с состраданием.

– А из-за чего произошла драка? – спросил начальник полиции, пытаясь понять истину, несмотря на попытки графини увильнуть от его вопросов.

– По самому что ни на есть безобидному поводу: из-за почтовых лошадей; виконт их отстаивал, стремясь как можно скорее доставить меня к моей дорогой сестре – я ей обещала вернуться сегодня утром.

– О, это требует отмщения! – сказал король. – Не так ли, Сартин?

– Я тоже так полагаю, сир, – отвечал начальник полиции, – и обещаю расследовать. Как зовут того, кто напал на виконта? Его звание? Род занятий?

– Род занятий? Это был военный, офицер из охраны принцессы, если не ошибаюсь. А вот имя.., его зовут Баверне, Фаверне, Таверне… Да, Таверне!

– Сударыня! – пообещал г-н де Сартин. – Он завтра же будет ночевать в Бастилии.

– О нет! – возразила графиня Дю Барри, дипломатично хранившая до той минуты молчание. – Нет, только не это.

– Как? Отчего же нет? – спросил король. – Почему, скажите на милость, не посадить в тюрьму этого бездельника? Вам хорошо известно, что я не выношу военных.

– А я, сир, – повторила графиня с прежней самоуверенностью, – я вам клянусь, что не позволю причинить зла господину, напавшему на господина Дю Барри.

– Вот так так! Это что-то странно, – удивился Людовик XV. – Объясните мне, пожалуйста, что все это значит.

– Это нетрудно: за ним кто-то стоит.

– Кто же?

– Тот, по чьему наущению он действовал.

– И этот кто-то станет защищать его, пытаясь противостоять нам? О, это уже чересчур, графиня!

– Сударыня… – пробормотал г-н де Сартин, почувствовав приближение удара, который ему не удавалось пока отразить.

– Не нам, а вам противостоять, сир, вам! Напрасно вы смеетесь. Хозяин вы или нет?

Король ощутил удар, который предвидел г-н де Сартин: начальник полиции попытался себя защитить.

– Зачем же нам сюда замешивать интересы государства и искать в жалкой драке причины высшего порядка? – спросил он.

– Вы сами видите, – возразила графиня, – что даже вы готовы от меня отвернуться; эта драка теперь и вам представляется не просто дуэлью, и вы уже догадались, кто за ней стоит.

– Вот мы и подошли к сути дела, – заметил Людовик XV, пустив воду в фонтане; вода зажурчала, запели птички, поплыли рыбки, появились мандарины.

– Вы случайно не знаете, чья рука нанесла этот удар? – спросила графиня, потрепав за ухо Замора, лежавшего у ее ног.

– Нет, признаться, – отвечал Людовик XV. – Даже не подозреваю.

– И не подозреваете?

– Клянусь, что нет. А вы, графиня?

– А я знаю и сейчас вам скажу, – хотя не сообщу ничего нового, – в чем я совершенно уверена.

– Графиня, графиня! – стараясь не уронить достоинства, произнес Людовик XV. – Знаете ли вы, что пытаетесь опровергнуть самого короля?

– Сир! Вероятно, я немного возбуждена, это верно. Однако не думайте, что я позволю господину де Шуазелю убивать моего брата…

– Ну вот! Теперь еще и господин де Шуазель! – в сердцах воскликнул король, будто не ожидал услышать это имя, хотя уже минут десять как был к этому готов.

– Конечно! Вы же не желаете признать, что он мой самый заклятый враг. Уж я-то вижу в этом деле его руку – он не дает себе труда скрывать ненависть, которую он ко мне питает.