Мускат утешения - Патрик О'Брайан Страница 50

Джек рассмеялся, мысленно вернувшись к превосходным трофеям их первого совместного плавания:

— Я рад, что посудина хорошо справилась.

Все они с нежностью посмотрели за борт, где «Мускат», «Тритон» и два «купца», набитые трофеями, в галфвинд уходили на норд–вест, более чем наполовину уйдя корпусами за горизонт.

— Но вам не стоит ожидать прикосновения Навуходоносора снова, не в этих водах.

— О нет, сэр, — признал Слейд, и все его друзья пробурчали в знак согласия. — Мы надеемся лишь на то, чтобы тихо дойти домой с тем, что есть, и если дойдем, — снова то же одновременное движение шести больших пальцев, — то сделаем раку из акации в нашей часовне. Вы же нашу часовню знаете, сэр?

— О да, конечно же знаю.

Это касалось всех, кто прибывал в Шелмерстон морем. Хотя часовня и была небольшой, но построили ее из белого мрамора, украшенного позолоченными бронзовыми буквами «S». Яркий контраст с остальным городом — крытым соломой, уютным, неясных очертаний.

— А в раку мы положим наши бороды, то, что мы называем благодарственной жертвой.

— Очень правильно и подобающе, — согласился Джек. Пожав руки, он подошел к «Пивохлебу» — ее командир наверняка был и пиратом, и людоедом, с самыми грубыми и склонными к греху руками на корабле. «Что ж, Джонсон, Пендерецкий, Джон Смит и Питер Смит…», — поприветствовал Джек, и продолжил по правому борту, где рядом с каждой пушкой стояли только помощники командиров орудий и абордажники. Потом — вниз, во внутренности корабля. Обход напоминал инспекцию при общем сборе, но Джека не сопровождал ни первый лейтенант, ни командиры подразделений. Исключительно личное дело. Пусть обед не удался, а вкус супа до сих пор не выветрился, лицо Джека озарилось удовольствием, когда он шел сквозь жаркий и пахучий сумрак к лазарету. Корабль содержался в образцовом боевом порядке. Потеряли лишь пятерых — три ласкара умерли от пневмонии во время холодного, сырого, тяжкого прохода через Магелланов пролив, одного матроса смыло ночью с гальюна во время шторма в Тихом океане, а один погиб при взятии на абордаж первого «купца». Без сомнений, под командованием Тома Пуллингса «Сюрприз» — счастливый корабль. Но все–таки вонь немного чрезмерная, даже для орлопа?

Из–под комингса лазарета показался луч света, внутри слышались голоса. Джек с удовлетворением услышал, что два медика общаются на латыни. Единственными обитателями лазарета были Уилкинс, у которого не срастался перелом руки, и он не мог ответить на рукопожатие, хотя и был благодарен за визит, и простодушный братец Брэмптон с гаитянским сифилисом — этому было слишком стыдно двигаться или говорить.

— Мистер Мартин, — спросил Джек, повидав больных, — это ни в коем случае не касается лично вас или капитана Пуллингса, но не кажется ли мне, что атмосфера здесь необычно тяжелая, даже вредная? Доктор Мэтьюрин, вы не находите ли атмосферу необычно тяжелой?

— Тоже нахожу. Но мое мнение таково, что это всего лишь обычная атмосфера, обычное зловоние старого военного корабля. Вам надо учитывать, что в плохую погоду матросы, нуждающиеся в облегчении или мочеиспускании, скорее найдут укромный уголок на корабле, чем рискнут быть смытыми с нужника на открытом носу. Так что после нескольких поколений мы живем на плавучей выгребной яме. Это усиливается многими факторами, такими как тонны, тонны и еще раз скажу — тонны мерзкой грязи, поднимаемой на борт канатами, когда мы стоим в портах вроде Батавии или Маона. Грязь эта состоит из отходов скотобоен и человеческих жилищ, не говоря уж о разлагающемся мусоре, приносимом реками. Грязь и слизь капает с канатов в их ящиках в пространство вниз, а его совершенно никогда не чистят. «Мускат», уважаемый коллега, — повернувшись к Мартину, несколько лишившемуся самообладания, — был столь приятным, как его имя подразумевает. Ни таракана, ни мыши, уж тем более ни крысы — он несколько месяцев провел на дне морском. Все его деревянные части так тесно прижаты друг к другу, как доски винной бочки, и когда его наконец осушили и проветрили, он оставался сухим — без переливающейся туда–сюда гнилой трюмной воды. Мы так к этому привыкли, что наши носы стали требовательными.

— Уилкинса завтра надо переместить в проветриваемое место наверху, — предложил Мартин. — А Брэмптон должен завершить слюноотделение в тишине и покое.

— Распоряжусь, чтобы установили еще один виндзейль, — пообещал Джек. Прежде чем уйти, он склонился над койкой Брэмптона и довольно громко сказал:

— Радуйся, Брэмптон. Со многими бывало гораздо хуже, чем с тобой, и ты в очень хороших руках.

— Эта женщина меня соблазнила, — отозвался Брэмптон, и, после короткой паузы, — я отправлюсь в ад.

Он отвернулся, а тело его затряслось от рыданий.

Когда капитан удалился, они вернулись к своей латыни, и Мартин сказал:

— Вы считаете, с моей стороны было бы любезно предоставить ему утешение?

— Не могу сказать, — отвечал Стивен. — В данный момент мне следует проверить липкую мазь с двумя скрупулами асафетиды. — Он повернулся к ящику с лекарствами. — Вижу, вы ничего не изменили, — сказал он.

— Ну что вы, — сказал Мартин, а потом добавил: — Боюсь, капитан не вполне доволен.

— Лишь потому, что я безрассудно назвал корабль старым, — возразил Стивен. — Он этого терпеть не может. — Доктор понюхал лекарство, добавил ещё чуть–чуть асафетиды и продолжил: — Что побудило вас сказать, что пациенту следует заканчивать слюноотделение на больничной койке?

— В любом другом месте он будет подвержен насмешкам товарищей, шутливым вопросам насчёт его мужественности и постоянным шуткам — сифианцы слывут строгими людьми, и это падение забавляет простых распутных матросов. Зла они ему не желают, но станут развлекаться шутками, и, пока он не поправился, их веселье может просто убить. Умом пациент не крепок, и боюсь, его друзья — плохие советчики в том, как справляться с грехом и его последствиями.

К тому времени, как они снабдили лекарством Брэмптона и вызвали санитара сидеть с пациентами — до дальнейших распоряжений все визиты запрещались — в глубинах трюма почувствовалось что–то вроде дуновения свежего воздуха, а когда вышли на квартердек, Джек как раз говорил Пуллингсу:

— Если понемногу продолжать так продувать, будет неплохо, но, — он повысил голос, — поступили замечания относительно вони между палубами, как в склепе или выгребной яме, так что, возможно, стоит открыть водозаборный клапан.

— Прошу прощения за вонь, сэр. Я ее не заметил. Но опять–таки воздух тяжелый и жаркий, а ветер в полный бакштаг.

— Мистер Оукс, мистер Рид, — позвал Джек.

— Сэр? — откликнулись оба, снимая шляпы.

— Вам известно, где находится водозаборный клапан?

Они слегка побледнели, и Оукс неуверенно сказал:

— В трюме, сэр.

— Тогда ступайте к плотнику, скажите, что я велел показать вам, как его открыть. И оставить, пока в льяле не будет восемнадцать дюймов воды.