Тропой Предков - Гэри Дженнингс Страница 49

Он опустошил баклагу до дна и отбросил её в сторону.

— Я знаю, что публика терпеть не может эту философскую пьесу, и специально ставлю её, чтобы разозлить зрителей. Тут тонкий расчёт, малыш, — ошалев от разглагольствований принца, они готовы платить вдвойне, лишь бы увидеть, как злодей пират получит по заслугам от героя-солдата.

— А что случилось дальше с принцем Сигизмундо? — поинтересовался я.

— Сядь, Chico, сейчас ты всё узнаешь.

Испанец уставился на меня остекленевшими глазами.

— У тебя есть имя?

— За последнюю минуту оно не изменилось. Меня по-прежнему зовут Кристо Бастард.

— А, хорошее имя. Незаконнорождённый отпрыск Христа, так я и буду о тебе думать.

Матео прищурился, чтобы сфокусировать на мне взгляд.

— Так вот, что касается принца Польши, он убил человека, был одурманен, а потом ему сказали, что всё в его предыдущей жизни было сном.

Мой собеседник достал ещё один мех с вином. Да, похоже, ничто не высушивает глотку так, как профессия актёра.

— Его отец, король, допустил ошибку. Он думал, будто, заточив принца в башню, сможет обмануть судьбу, но никому не дано провести богинь судьбы, что прядут нити нашей горестной участи. Узнав, что король собирается передать трон герцогу Московии, польские патриоты взяли штурмом тюремную башню и освободили принца. И эта армия простолюдинов и изгоев заявила Сигизмундо: «Свобода ждёт тебя! Прислушайся к её голосу!»

И что же принц? Поскольку его убедили в том, что жизнь — это сон, он не видит причины, почему бы не попытаться, во сне, сделать то, что кажется вполне оправданным и справедливым. В результате он встаёт во главе разношёрстого ополчения и ведёт это воинство против короля, своего отца. Рядом с ним прекрасная женщина, которая стремится отомстить герцогу. Она уже больше не маскируется и воюет в женском наряде, но с мужским оружием, с мечом в руках.

Король понимает, что беспомощен против восставшего населения. «Кто может смирить ярость дикого жеребца? — вопрошает он. — Кто способен сдержать течение реки, неукротимо и гордо вершащей свой путь к морю? Кто в силах остановить камнепад, сорвавшийся с горной вершины? Но справиться со всем этим, вместе взятым, легче, чем обуздать ярость толпы!»

Матео приумолк, глядя на меня остекленевшими от выпитого глазами, икнул и продолжил:

— Трон содрогается от ужаса, страна утопает в крови, а непостоянные богини смеются над каждым нашим шагом.

Тут испанец снова умолк и запрокинул голову, выливая себе в глотку последние капли с донышка кожаной баклаги. Опустошив её досуха, он отшвырнул баклагу в сторону и растянулся на спине, полуприкрыв веки.

Вечерняя прохлада заставила меня податься ближе к огню. Согревая у костра руки, я ждал, когда же Матео продолжит свой рассказ, — больно уж не терпелось узнать, что было дальше. Одержал ли принц победу? Убил ли он своего отца?

А та отважная женщина — отомстила ли она герцогу за свою поруганную честь?

Услышав похрапывание, я первым делом подумал о том, кого же из действующих лиц изображает Матео столь странным образом. И только потом до меня дошло, что никого он не изображал — испанца просто-напросто сморил пьяный сон.

Со стоном разочарования я поднялся: да уж, не много нового я узнал о судьбе принца Сигизмундо.

Обернувшись, я заметил человека, который шёл в мою сторону. Незнакомец останавливался у каждого костра, внимательно присматриваясь к расположившимся возле него людям. Я никогда прежде не видел его, но поскольку он явно искал кого-то, этого оказалось вполне достаточно, чтобы возбудить во мне страх. Не более чем в дюжине футов от того места, где храпел пьяный Матео, была поставлена палатка, и я быстро сообразил, что она принадлежит ему.

Вход в палатку находился как раз с той стороны, откуда приближался напугавший меня незнакомец, поэтому я не стал обходить её кругом, а встал на четвереньки, приподнял край и заполз внутрь с тыла.

Внутри царила кромешная тьма, но я сразу понял, что там есть кто-то ещё.