Аэроплан-призрак - Поль де Ивуа Страница 49

Когда юноша вышел из здания почты, на соседней колокольне пробили часы.

— Уже одиннадцать! Честное слово, сейчас я хорошенько поужинаю и завалюсь спать!

И он сибаритски-сладостно вздохнул при мысли об ожидающем его удовольствии.

— Растянуться на мягком тюфяке! Не чувствовать под боками голых досок!.. Да это просто великолепно!

Юноша легко нашел приличную гостиницу. Он объяснил отсутствие багажа той благовидной причиной, что пришлось оставить свои вещи на борту судна, ставшего в карантин. Триль записал на предложенном ему листке вымышленное имя и поднялся в отведенную ему комнату. Кельнер принес ему в номер холодной говядины, хлеба и кружку пенистого пива.

Что он сделал с большим удовольствием — поужинал или выспался, это для юного американца навсегда осталось тайной. Во всяком случае, проснулся Триль достаточно поздно, свежий, здоровый, в хорошем настроении. Он совершенно забыл о том, что произошло с ним за последние дни.

Первым делом юноша сбегал в главную почтовую контору. Ответ на его телеграммы еще не был получен. Он, впрочем, другого не ожидал, рассудив, что невозможно было так скоро получить ответ. Но назавтра его визит на почту оставался безрезультатным, как и накануне. Триль не мог подавить овладевшую им тревогу.

Третий день ожидания опять не принес ему никакого ответа, и Триль возобновил свою прогулку по порту, неотразимо привлекаемый ослепительной картиной, какую представляет собой Гамбург с наступлением ночи. Он лениво брел, засунув руки в карманы, насвистывая шуточную американскую песенку.

Вдруг Триль почувствовал, что кто-то схватил его за плечо, и услышал голос, увы, слишком хорошо ему знакомый.

— Вот ты и попался, милейший! Сейчас ты мне расскажешь, кто дал тебе право запирать человека в каюте на пароходе, где тебе совершенно нечего было делать!

Юноша обернулся. Перед ним стояли капитан Вальтер, Клоббе и Никлоббе.

Встряхнув плечом, Триль быстро высвободился. Капитан Вальтер не счел нужным вцепиться слишком сильно в такого чахлого неприятеля. Освободившись, юноша прыгнул вперед в надежде спастись при помощи своих быстрых ног от опасности, на которую он столь неожиданно наткнулся.

Но немцы не собирались оставлять его в покое. Они бросились вдогонку за беглецом, громыхая по мостовой своими тяжелыми сапожищами.

Американец почувствовал, что дело принимает скверный оборот. Он имел довольно смутное знакомство с расположением дорог и мостов, ведущих к порту. Его несчастная звезда погнала его на мост, переброшенный через небольшой пролив.

В конце моста его вдруг решил остановить таможенник, болтавший с портовым грузчиком. Он по простоте души подумал, что преследуемый субъект не может быть не кем иным, как отъявленным вором…

Свалив встретившуюся на его пути преграду, юноша помчался дальше и очутился на дороге, ведущей к буттерскому молу, оканчивающемуся стеной, отвесно спускающейся к Эльбе.

Отступать назад было слишком поздно: его враги, получив подкрепление в лице таможенника, грузчиков и моряков, привлеченных шумом, отрезали ему все пути.

Юноше оставалось одно из двух — или броситься в черные воды Эльбы, откуда его вскоре выловила бы какая-нибудь лодка (несколько таких лодок приближалось уже, чтобы перерезать ему дорогу со стороны реки), или — сдаться. Больно ушибленный в плечо, под влиянием жестокой боли, подросток громко выругался. Один из матросов, без сомнения пьяный, ответил на это револьверной пулей, которая прожужжала над ухом молодого американца. Тогда и Триль поддался вспышке гнева. В свою очередь, он схватился за револьвер. Раздался выстрел, и один из преследователей покатился на землю под громкие крики негодования и ярости.

— Убийца! Смерть, смерть убийце!

Для все растущей толпы Триль, только что защищавшийся, был теперь убийцей. Юноша осознал угрожающую ему опасность. Если он попадется в руки рассвирепевшей толпы, она разорвет его на части. Значит, спастись было невозможно. С одной стороны река, с другой — преследователи, так что все пути отрезаны. Не более двадцати шагов отделяло его от неприятеля. Меньше чем через минуту он будет настигнут; ничто не сможет их остановить.

Тогда Триль собрал все свое англо-саксонское хладнокровие, унаследованное от предков, прислонился спиной к столбу фонаря на самом конце мола. Повернувшись лицом к врагам, он направил на них свой револьвер и крикнул с величайшим презрением в голосе:

— У меня еще осталось пять пуль. Кто хочет их попробовать?

Ему ответил грозный рев толпы, раздраженной, что ее удерживает от решительного шага какой-то мальчишка.

Мужественный образ действия Триля привлек бы на его сторону более утонченного противника. Эти же грубые существа сочли его поведение просто преступным. С яростными криками, которые испускает толпа, готовая в слепом бешенстве пролить кровь, — все ринулись на верного товарища Мисс Вдовы…