Королевская посланница - Лариса Шкатула Страница 40

– Вы не находите, дорогая, – проговорил он насмешливо между делом, – что вы мне кое-что задолжали? Уверяю вас, еще ни одной женщине не удавалось уйти от меня подобным образом! Если бы я не знал, что вы княжна, я бы подумал, что вы дикарка, одетая в платье цивилизованной женщины. Подумать только, вы ударили меня по голове так сильно, что я на некоторое время потерял сознание. Лейб-медик, ощупав мою шишку, даже посоветовал на всякий случай полежать в постели во избежание сотрясения мозга…

– Ежели он у вас, конечно, есть, – вполголоса пробормотала девушка.

Оказавшись прижатой к Жозефу, Соня невольно задержала взгляд на его лице: несколько крупноватый, с горбинкой нос, тонкие черные крылья бровей, которые подчеркивали его необычного цвета, удлиненные к вискам желто-карие глаза хищника, смотревшие на неё, как на загнанную дичь. Чувственные губы изогнулись в предвкушении поцелуя. Продолжая закрывать ей рот, он вдруг резко убрал руку и, когда она набрала воздуха, чтобы закричать, позвать на помощь, впился губами в её губы…

Его ласки были далеки от нежной страстности Разумовского, они ее потрясали, выводили из себя, заставляли закусывать губы, чтобы не кричать от новых ощущений. Жозеф будто терзал её, и от этого, как ни странно, она вся горела и дрожала и вместо того, чтобы вырываться, начинала к нему теснее прижиматься. Его влияние на княжну походило на колдовство. По крайней мере, Соня совершенно не отдавала себе отчета в своих действиях.

Самые потаенные места ее девственного тела не миновала его дерзкая рука. Он делал ей больно, заставлял вздрагивать и трепетать, она уже почти не сопротивлялась, а с замиранием сердца ждала продолжения…

Вывел Соню из оцепенения легкий стук в дверь и голос Иоланды де Полиньяк:

– Софи, дитя моё, вы не спите?

– Подождите минутку, я сейчас выйду! – крикнула Соня.

К удивлению, Жозеф так же споро, как и раздевал, принялся одевать её, шепотом бормоча про себя какие-то ругательства.

Когда княжна предстала перед герцогиней, та воскликнула:

– Ах, Софи, вам вовсе не обязательно было облачаться в это платье! Всё равно вам следует надеть вечерний туалет. Королева собирается представить вас своим придворным. Они хотят послушать о ваших злоключениях в плену у работорговцев.

Знала герцогиня де Полиньяк о том, что у Софьи прячется Фуше, или не знала, сказать трудно, но если знала, то не выдала себя ни единым словом или намеком.

Когда Софья вернулась в свою комнату, Фуше уже полностью привел себя в порядок.

– Я тоже хочу послушать ваш рассказ, Гера, – сказал он, – думаю, её величество позволит мне при этом присутствовать… Но я не перестаю удивляться, насколько силен ваш ангел-хранитель. Трудно даже представить, что помешает мне в следующий раз!

– Вы собираетесь снова домогаться меня?! – ужаснулась Соня.

– Конечно, царица богов, – проговорил он, осторожно выскальзывая за дверь и осматриваясь. – О, если бы нынче я так не торопился!

– Прощайте! – сухо вымолвила Соня.

– Не «прощайте», милая моя, а до свидания! Герцогиня ещё не предупредила вас, что завтра у нас с вами урок фехтования? Вы в очередной раз убедитесь, как много я умею!..

С ехидным смешком он исчез, и Соня некоторое время ещё старалась успокоиться, чтобы пришедшая её одеть и причесать камеристка не заметила, как дрожат у не руки.

В приемной королевы, выдержанной в голубых с золотом тонах, Соню и вправду ожидало небольшое общество, среди которого она с огромным облегчением не обнаружила Жозефа Фуше.

Королева Мария-Антуанетта по очереди представила княжне пятерых женщин и двоих мужчин.

– Наша русская гостья не успела приехать во Францию, как обстоятельства потащили её в жизненный водоворот. Она участвовала в освобождении двух знатных девушек из лап работорговцев, потом сама попала к ним же в плен, и только благодаря прекрасной Иоланде де Полиньяк мы имеем возможность лицезреть её сейчас. У герцогини дар – оказываться там и в тот момент, где и когда она более всего нужна.

Надо сказать, что только в собственном рассказе, видимо, оттого, что Софья смогла посмотреть на себя со стороны, она поняла, до чего уязвима и совершенно не приспособлена к жизни. Прав Фуше: ей стоит благодарить своего ангела-хранителя, что до сих пор княжна не попала в безвыходное положение…

– Как звали мать девушки, освободившей вас от пут? – с волнением спросила её молодая дама – принцесса де Ламбаль, вспомнила Соня.

– Она успела произнести только: «Маркиза Фредерик де…»

– Грансень! – докончила за неё принцесса. – Я знала, я говорила всем, что дочь Фредерик жива!

– Вряд ли стоит радоваться, ваше высочество, – проговорила со вздохом Иоланда де Полиньяк, – насколько я поняла, девушек увезли во дворец сына турецкого султана.

– И все же она жива, – не согласилась принцесса, – а то, что в гареме… Многие из нас тоже живут в гареме, только не все об этом знают.

Одна из присутствующих дам – Соня не запомнила её имени – задала вопрос о Флоримоне де Баррас:

– Он хорош собой?

– Можно сказать, хорош, – медленно проговорила Софья, пытаясь наиболее явственно представить себе молодого маркиза де Баррас. – Черты лица правильные, большие черные глаза… Только, думаю, мало кто из пленниц замечал его красоту. На мой вопрос, почему мсье Флоримон не хочет жениться, иметь детей и жить счастливо с молодой женой, он сказал, что будет смертельно скучать.

– А что, я его понимаю и одобряю! – раздался знакомый голос, и в приемную вошёл Сонин знакомец Жозеф Фуше.

– Ещё бы вы не одобряли, – покачала головой Мария-Антуанетта, протягивая молодому человеку руку для поцелуя, – вы, мсье, у нас известный авантюрист!