Последняя из амазонок - Стивен Прессфилд Страница 15

Пока наши отряды проделывали путь к Адской реке, я оставалась привязанной к отцу прочным сыромятным ремнём — на тот случай, если, ударившись в панику при виде поднимающегося из болота призрака, припущу бежать не разбирая дороги или просто-напросто свалюсь в трясину. Тогда меня можно будет вытащить за ремень.

Стояла промозглая, зябкая погода. Под беспрерывным дождём наши бойцы промокли насквозь, а почва под ногами превратилась в хлюпающую топь.

С того момента, как мы пережили бурю, миновало шестнадцать дней. Это время ушло на то, чтобы разбросанные штормом и прибившиеся к берегу в разных местах корабли нашли друг друга, воссоединились, привели в порядок изрядно потрёпанные корпуса и снасти. Люди осмотрели побережье в поисках смытых за борт товарищей, позаботились о раненых, помолились за погибших, передохнули и дали прийти в себя обезумевшим от пережитого лошадям. Отдых, впрочем, продлился недолго: уже на второй день Аттик и командиры отрядов учинили мне форменный допрос.

Они интересовались тем, с чего это я вдруг молчала, молчала, а потом взяла да и рассказала отцу об Адской реке. Действительно ли Селена собралась туда, а не в родную Амазонию? Почему она так поступила? И откуда мне об этом известно?

Я, со своей стороны, напомнила командирам, что к побегу Селену подтолкнуло переданное ей накануне не кем иным, как самим Тесеем сообщение о том, что где-то в Диких Землях, у Чёрного моря, её возлюбленной Элевтере угрожает смерть.

— Амазонки, — услышала я словно со стороны собственный голос, — связаны тройственными любовными узами и верят, что ад готов принять любую из триконы вместо другой.

— Что это означает, дитя? — мягко допытывался царевич Аттик.

— Конечно, мне трудно судить с уверенностью, но здравый смысл подсказывает, что Селена поспешит не к своей подруге, ибо ввиду дальности пути едва ли застанет её живой. Скорее всего, она направится к одному из входов в подземный мир, где совершит жертвоприношение. И не исключено, что она принесёт в жертву собственную жизнь, дабы умолить богов сохранить жизнь её возлюбленной.

После разговора со мной командиры устроили второй совет, уже без моего участия. Третий, общий, состоялся после воссоединения всех четырёх кораблей. Знающие люди подтвердили факт существования упомянутых мною мест, таких, где притоки реки Стикс — Ахерон, Коцит, Лета и Флегетон — уходят с поверхности земли в подземный мир.

Самой ближней из таких рек являлась Огненная, протекавшая у Рарии, на побережье Магнесии. Её я помянула по наитию, но именно на неё указывал и здравый смысл, поскольку эта река ныряла под землю в десяти днях езды верхом от Афин, причём являлась единственной, добраться до которой можно было посуху, не садясь на корабль. Последнее соображение представлялось немаловажным, ибо амазонки, при всей их отваге и выносливости, ненавидели водную стихию и старались при любой возможности избегать морских путешествий. Кроме того, это место, единственное из прочих, находилось на пути из Афин в Амазонию, то есть на родину Селены.

На двенадцатое утро залатанная флотилия снова вышла в море, пересекла пространство, где была потрёпана бурей, и после трёхдневного плавания причалила к полосе гальки, именуемой Магнесийской низиной. Двадцать человек остались охранять корабли, а основные силы, более пятидесяти вооружённых воинов, двинулись вглубь суши, в поисках входа в нижний мир.

Впрочем, поиски велись не наугад, ибо в отряде имелось несколько человек, знакомых со здешними краями. Они, кстати, рассказали, что пресловутая Огненная река, невзирая на столь устрашающее название, в действительности представляет собой всего лишь уходящий в глубокую пещеру овраг, по которому протекает не некая сверхъестественная, опаляющая божественным пламенем субстанция, а грязная, похожая на дёготь струйка. По словам этих людей, вокруг реки распространяется столь невыносимая вонь, что вблизи неё не селятся не только люди, но даже птицы и звери, за исключением змей, ящериц и слизней.

Пояс, которым отец обвязал мою талию, был амазонского образца. Он научился пользоваться им в Амазонии, когда, двадцать лет назад, принимал участие в походе Тесея. Амазонки называют его «астрея» или «звёздный пояс», а эллины — ездовым ремнём. Селена носила такой пояс не снимая, ибо любому всаднику необходимо иметь при себе хороший кусок ремня или верёвки, которой можно стреножить лошадь, заменить порвавшуюся узду или подпругу или пользоваться как арканом. Вот на такой привязи мне и приходилось тащиться за отцом.

Липкая тина воняла, как протухшие яйца, и люди, чтобы хоть как-то уберечься от смрада, затыкали ноздри мхом и обвязывали лица тряпьём.

Долгое время нам не встречалось даже жалкой деревеньки, хотя в тех краях обитал народец, именовавший себя «парианами», или «Чадами Лона». Они были столь низкорослы, что даже я могла сверху вниз смотреть на узлы сальных волос, украшавшие их макушки. Язык их представлял собой один из диалектов наречия прибрежных пеласгов, столь древний, что его с трудом понимали даже наши товарищи из Браврона или Марафона ^[8].

Одному небу ведомо, как эти нищие сводили концы с концами. Может быть, они ловили ящериц или топили котов ради их шкур. Пальцы их рук были не больше пальцев на моих ногах, а короткие конечности, из которых выступали эти обрубки, походили скорее на лапки каких-то грызунов, нежели на руки представителей предпочтённого богом человеческого рода. Одежда — чудные накидки из крысиных шкурок с головами и хвостами — прикрывала этих дикарей лишь от плеч до пояса, а всё находившееся ниже оставалось обнажённым, как у мужчин, так и у женщин. Правда, их чресла были заляпаны разноцветной глиной, но являлось ли это своего рода заменой одежде, неизвестно. Царевич Аттик, например, предположил, что это просто грязь.