Рене по прозвищу Резвый - Елена Кондаурова Страница 14

— Хватит, Хвост! — внезапно раздался над ухом Рене сиплый голос. — Поигрались, и будет. Нечего до смертоубийства доводить.

Хвост отпустил Рене и, матерясь, схватился за нос.

— Он мне нос сломал! — возмущенно пожаловался он, на что остальные ответили дружным гоготом.

— Ну, — обратился сиплый к заметно пошатывающемуся пассажиру, — может, объяснишь, какого… ты делаешь под нашей шлюпкой, сопляк?

Рене поднял на него мутные от боли глаза.

— Вода есть? — спросил он. Пить хотелось до такой степени, что он готов был слизывать стекающую по лицу кровь.

Сиплый молча посмотрел на него, не отвечая.

— За бортом воды сколько угодно! — встрял Хвост. — Хочешь, помогу добраться?

— Нет, — мотнул головой Рене и сморщился от боли, — мне бы полить…

— Хвост, заткнись, — негромко скомандовал сиплый, и тот закрыл рот, уже было открытый для очередного высказывания. — Рок, сбегай-ка, принеси сопляку попить!

Один из стоявших на палубе недовольно сплюнул, но тем не менее послушно пошел куда велели. Через минуту вернулся с большой железной кружкой. Криво усмехаясь, сунул ее Рене.

— Держи, сопляк!

Рене взял кружку с таким чувством, как будто она была золотая. Опрокинул, как ему показалось, в три глотка, успев про себя удивиться, что на вид кружка вроде была большая и наполнена до краев, а кончилась вода так быстро.

— Ну что, будешь говорить? — снова спросил сиплый. — Как ты сюда попал, сопляк?

— Зашел ночью, когда вы грузились, — ответил Рене, вытирая текущую по подбородку кровь. — Потом спрятался под лодкой.

— Так, — сказал сиплый. — А за каким… ты здесь спрятался?

Рене не видел смысла скрывать правду.

— Надо было убраться с острова, пока меня не нашли.

— Ого! — восхищенно присвистнул сиплый. — Ну ты даешь, сопляк! И чего ж ты такого сделал, что тебя должны были искать среди ночи?

— Убил своего хозяина, месье Тульона, — вежливо объяснил Рене, которого этот допрос уже достал. Хотелось лечь, хотя бы под ту же шлюпку, и чтобы хотя бы пару часов никто не трогал.

— Ого! — снова сказал сиплый, окружающие головорезы начали потихоньку перешептываться. — За что?

У Рене не было никакой охоты вдаваться в подробности.

— За дело! — отрезал он.

— Понятно, — сказал сиплый. — Значит, на Айль де Оранже тебя ждет виселица? А может, и не только на нем, а и во всех французских колониях тоже? Я слышал, этот Тульон был крупной шишкой. Ты серьезно влип, сопляк!

Рене отвернулся и с тоской посмотрел в море. Он только сейчас начал по-настоящему осознавать, что натворил. Домой ему теперь дороги точно нет, по крайней мере в ближайшем будущем. Барон де Гранси — убийца. Какой скандал.

— В общем, у тебя теперь два пути, — продолжил сиплый. — Либо в ад, либо… — он помедлил секунду, — к нам. В ад мы тебе тоже, кстати, можем поспособствовать. Быстро и безболезненно.

Да уж, быстро эти точно поспособствуют, а вот насчет безболезненно… Рене в этом искренне сомневался.

— Это я уже понял. — Он поморщился, отвечая. Челюсть постепенно распухала, и говорить становилось неудобно. — А к вам — это куда?

Ему ответил громкий хохот. Только сиплый не смеялся, невозмутимо разглядывая новичка словно интересный товар на ярмарке.

— В пираты, конечно, ты что, не понял, сопляк? — спокойно пояснил он. — У нас тут наклевывается одно дело, а людей маловато. А лишние свидетели, сам понимаешь, никому не нужны. Ну так что ты выбираешь?

Пираты! Рене почувствовал себя дураком, что не сообразил сразу. Конечно, пираты, кто же еще? Кровожадные головорезы, грабящие суда и без жалости убивающие всех, кто попадется под руку. Мерзкие ублюдки, творящие зло и насилие. Обычные матросы, выходящие на промысел на кораблях, принадлежавших отцу, в которых Рене ничего плохого не видел. Разудалые ребята, швыряющиеся золотом, как песком, в тавернах Нового Света. Стоп. Золотом. Как песком. Золото — это хорошо. Золото — это просто здорово. Золото — это ремонт и благоустройство замка в Гранси, это новые корабли и рыбацкие шхуны в его бухте, это хорошо обработанные земли, сытые крестьяне, прекрасные лошади, это почет и уважение в обществе. И даже если станет известно, кто убил некоего месье Тульона, золото поможет заткнуть рот всем, кто захочет об этом рассказать. Заткнет, еще как заткнет. Рене, несмотря на юный возраст, прекрасно знал, на каком свете он живет, отец никогда не скрывал от него прозы жизни. Будущий барон не колебался ни секунды.

— Выбираю к вам! — сказал Рене. И, глядя на сиплого в упор одним глазом, потому что второй уже окончательно заплыл, добавил: — Но если ты меня еще раз назовешь сопляком, я тебя убью!

Он думал, что сиплый ему сейчас так добавит, что вряд ли он останется живой, но дворянская гордость не позволяла терпеть оскорбления. Однако, к его удивлению, пират не обиделся.

— А по-другому ты пока не заслужил! — добродушно осклабился он. Улыбка у сиплого была «очаровательной» — зубы в ней отсутствовали через один. — Вот покажешь себя, тогда и посмотрим, есть у тебя сопли под носом или уже нет.

Против этого Рене возражать не стал, потому что дворянская гордость временно отступила перед потерей сознания.

Очнулся он, впрочем, быстро. Новые товарищи, не мудрствуя лукаво, выплеснули на него ведро соленой воды. Рене тут же сел, матерясь, как сапожник. Ссадины зверски защипало, в голове зазвенело, но, несмотря на это, самочувствие было вполне сносным. А после того, как ему принесли воды, ломоть хлеба и кусок солонины, оно вообще стало почти нормальным. Правда, жевать было больно, но это ерунда. После еды Рене, отдавая долг вежливости, познакомился со всеми, кто находился на палубе, начиная с сиплого. Смешно, но сиплого так и звали Сиплый, только изредка прибавляли к этому прозвищу человеческое имя Жан. У остальных были примерно такие же имена, типа Коротышка Рауль или Долговязый Симон. Хотя почти все были французами, среди пиратов попадались и англичане, и голландцы, и даже один испанец. Разумеется, это была всего лишь часть команды, остальные, включая капитана и первого помощника, еще отдыхали после ночных трудов. Боцман, как следовало из разговоров пиратов, был чем-то занят внизу, и поэтому вопрос с бесплатным пассажиром выпало решать Сиплому, которого все явно уважали и который временно взял на себя обязанности корабельного начальства.

Не испытывая большого желания с кем-то разговаривать по причине распухшей челюсти, Рене после еды улегся прямо на палубе, наблюдая за тем, что его окружало.

Сначала он принялся осторожно разглядывать занимающихся обычными делами пиратов, пытаясь рассмотреть в них что-то… эдакое. Ну, пиратское, что ли. Но потом бросил это занятие. Как он ни старался найти в них признаки какой-то необыкновенной порочности, у него это не получалось. Вокруг ходили, переговаривались, переругивались, обменивались шутками обыкновенные люди, разве что одетые более нелепо, чем это принято. На некоторых были богатые бархатные камзолы, грязные и заляпанные, но при этом грубые холщовые штаны и рубахи, почти такие же, как у самого Рене. На других, наоборот, дорогие штаны, тоже грязные и сильно обтрепанные снизу, но самодельные кожаные жилетки на голое тело. На плечах одного пирата Рене увидел даже шелковую рубашку с кружевами на рукавах и воротнике, тоже, разумеется, грязную и дырявую. Наверное, часть добычи, догадался он и тут же представил, как находит на захваченном корабле сундук какого-нибудь аристократа с роскошными тряпками и наряжается в них как павлин. Да, в высшее общество в такой одежде не сунешься, но, чтобы соблазнить какую-нибудь горничную, это будет то что надо. Воображение Рене тут же нарисовало, как Лулу при виде своего нарядного возлюбленного восторженно раскрывает очаровательные глазки, улыбается белыми зубками и оставляет все мысли о сопротивлении.