С попутным ветром - Луис Ламур Страница 13

На некоторое время в лагере воцарилось молчание. Затем гигант резко повернулся к испанцам спиной и сделал знак двум стоявшим рядом вооруженным матросам.

— Они не должны покидать лагерь, — распорядился он. — Не спускайте с них глаз, если хоть один сбежит...

Он не закончил фразу, но, похоже, они и так поняли, что им грозит в таком случае. Не обращая внимания на Гвадалупу, гигант пересек поляну и подошел к Арманду и Фелипе.

— Вы разговаривали с этим англичанином? — спросил он.

— Да.

— Откуда он здесь взялся?

— Его бросили на берегу. Он сошел с судна вместе с матросами, чтобы набрать воды, на них напали индейцы. Его товарищей убили, судно ушло, а он остался здесь, — сказал Арманд.

— Ах, вот оно что! — Гигант помолчал, как будто обдумывая то, что услышал. — Этот капитан... что он за человек?

— Похож на джентльмена и, если я не ошибаюсь, владеет шпагой.

— Ты хочешь сказать, что у него была шпага? — спросил гигант с долей презрения в голосе.

— Я сказал, он владеет шпагой. Это выдают его манеры, то, как он держится, его движения.

— Да? Ты в этом разбираешься?

— Да, разбираюсь. Я работал в оружейной мастерской в Толедо, делал клинки и видел немало искусных бойцов — мастеров своего дела.

— Мастер шпаги. Ладно, пусть так. Он капитан? Капитан чего?

— Не знаю.

— Что было дальше?

— Он пошел на берег. Думаю, хотел посмотреть — нет ли поблизости какого-либо судна. И не вернулся.

— Он искал просто судно или галион?

— Не знаю.

— Итак, он не вернулся. Может быть, он присоединился к другим, что прячутся здесь поблизости? Он спрашивал о галионе?

— Нет, — соврал Арманд. — Он знал лишь то, что мы спаслись с тонущего судна, и больше ничего.

Гигант повернулся к Фелипе.

— Он говорит правду?

— Да, думаю, что так все и было. Он был голоден и хотел только, чтобы ему дали поесть.

— Почему ты так думаешь?

— Мне тоже приходилось голодать, сеньор. Я обратил внимание, как он смотрел на костер, на котором готовилась пища, и как жадно ел. Он был голоден, сеньор, хотя заявил, будто эти земли, — Фелипе обвел рукой вокруг, — его владения.

Гигант переменил тему разговора:

— А где сейчас «Сан Хуан де Диос»?

— Не знаю. Нам приказали спустить шлюпку. Когда я оглянулся... судно еще держалось на воде. Где и когда оно затонуло, никто не знает.

Гигант, кто бы он ни был, по-видимому, хорошо знал, чего хочет.

Меня охватило беспокойство. С таким человеком шутки плохи. Очевидно, он обладает превосходными источниками информации. Но где же его собственное судно, если, разумеется, оно у него было?

Он отдал какое-то приказание, и несколько человек отошли от костра.

— Нам лучше уйти отсюда, — прошептал Терли, — Думаю, они собираются обыскивать местность.

Мы стали отходить, стараясь не выдать себя шумом. Когда мы добрались до небольшого холма, с которого впервые увидели костер, я оглянулся.

Испанцы все были на месте, но появились новые лица. Теперь у костра было по крайней мере человек двадцать.

Что-то в наружности гиганта тревожило меня — все время казалось, будто я уже когда-то видел его. И новый персонаж — он лежал на земле спиной к нам — показался мне знакомым.

Внезапно до нас снова донесся громкий голос предводителя:

— Никто — ни мужчины, ни женщины — не должны покидать лагерь без моего разрешения. Вы поняли? Любой, будь то мужчина или женщина, кто попытается уйти, немедленно умрет. Я не шучу. За вашу жизнь я гроша ломаного не дам. — Он щелкнул пальцами.

В ответ раздался сильный и ясный голос дона Диего:

— Сеньор, если кому-нибудь из нас вы нанесете малейший ущерб, я позабочусь, чтобы вас отправили на виселицу, а вместе с вами и ваших товарищей. — Он помолчал и спросил: — Вы знаете, кто я?

Гигант снял шляпу с головы и поклонился.

— Кто же этого не знает, дон Диего? Но позвольте напомнить вам, что море широко и, если есть судно, можно отправиться, куда угодно. Я выберу такой курс, куда вы за мной не последуете и где вся мощь Испании не более чем пустой вздох. Я поступлю так, как будет мне угодно, дон Диего, я с легкостью перережу вашу благородную глотку и скормлю вас рыбам, если только захочу. Вы хорошо поняли меня, дон Диего? Здесь вы никто и ничто! Запомните это! Здесь вся власть принадлежит мне, и только мне!