Ангелы террора - Сергей Шхиян Страница 11

— Барин, можноть войти, — раздался чей-то знакомый голос, и в кабинет без приглашения вошел слуга по имени Тихон, с которым я имел удовольствие быть знакомым ровно сто один год назад. За то время, что мы не виделись, он не очень изменился, только что сделал другую прическу, смазал волосы лампадным маслом и расчесал их на прямой пробор. У него была все та же полупьяная, наглая, с брезгливым выражением рожа. Я от удивления даже оторопел. Получалось, что не один я такой редкий «уникум», болтающийся по эпохам, есть и другие.

— Что вам, Максим? — повернулся в его сторону Александр Иванович.

Я с облегчением вздохнул — встретить через столько лет не изменившегося человека было для меня большой неожиданностью.

— Так что, тама варнаков привезли, мужики спрашивают, что с ими делать.

— Каких варнаков? — удивленно переспросил хозяин.

— А кто их знает каких, по всему видать, китайских, — равнодушно ответствовал слуга.

— Ничего не понимаю, ты можешь яснее выражаться?

— А чего здесь понимать, — наглым тоном, начиная раздражаться, ответил Максим. — Варнаки они и есть варнаки, хоть китайские, хоть какие. Мужики интересуются, в сарай их сажать или станового подождать?

— Извините, я пойду разберусь, кого там все-таки привезли, — извиняющимся голосом сказал подследственный либерал и вышел вслед за Максимом из комнаты.

— А что такое «варнаки»? — риторически поинтересовалась Софья Аркадьевна.

— Варнак — значит разбойник, — объяснил я.

— Этого еще нам только не хватало, — не совсем тактично сказала хозяйка. — Идемте, посмотрим, что там случилось.

Мы с Натальей Александровной отправились вслед за маменькой в залу и подошли к окнам выходящим во двор. Не знаю, как на обитателей поместья, а на меня открывшееся зрелище произвело большое впечатление, Во дворе стояла обычная крестьянская телега, в которой связанными по рукам и ногам лежали Гутмахер и Ольга Дубова. Рядом, сняв шапки, стояли трое крестьян и что-то оживленно рассказывали Александру Ивановичу.

— Погодите, я сейчас! — нервно сказал я дамам и выскочил на крыльцо.

— Вы что, подлецы, наделали! — закричал я на крестьян. — Немедленно развязать!

Мое неожиданное появление смутило не только мужиков, но и хозяина, он от удивления даже дернул плечом, но потом все-таки нашелся:

— Действительно, братцы, вы это, того, развяжите, как можно…

— Так мы, барин, ничего, мы как их споймали, так Иван и говорит, давайте, мол, его превосходительству свезем, а так мы ничего…

— Хорошенькое дело «ничего», да вы их убили! — опять закричал я на крестьян.

Меня испугал Гутмахер, лежавший словно мертвый, Ольга была жива, но молчала и испугано таращила на меня глаза.

— А ну, развязать! — снова приказал я и сам начал помогать распутывать мочальные веревки.

— Так мы, вашблародь, хотели как лучше, вона и Максимка говорит, что оне какие-то кикайцы, — начал оправдываться второй мужик.

— Легче, придурок! — ругнулась на неловкое движение одного из крестьян ожившая Ольга. — Мало того, что напали как бандиты, еще и везли как картошку!

Судя по тому, как Дубова сбрасывала с себя остатки пут, она была зла, но в относительном порядке, а вот Аарон Моисеевич лежал молча и не подавал признаков жизни.

— Софья Аркадьевна, — безо всяких церемоний закричал я вышедшей на крыльцо хозяйке. — Здесь раненый, покажите, куда его можно отнести, и прикажите принести какое-нибудь покрывало или ковер.

Софья Аркадьевна что-то сказала выбежавшей вслед за нами на крики горничной, а сама спустилась во двор. Пока она подходила, я проверил у Гутмахера пульс. Он был без сознания, но, слава богу, жив.

— А кто это? — робко поинтересовалась хозяйка, видя мое волнение.

— Мои друзья, из нашего времени, — кратко ответил я. — Оля, что случилось?

— Да вот эти вахлаки на нас напали! — возмущенно сообщила девушка. — Набросились, как бандиты!

Дубова возмущенно тряхнула головой и разметала по плечам волосы. Крестьяне, как завороженные, уставились на нее.

— Никак баба?! — то ли испуганно, то ли восторженно произнес один из них, с удивлением рассматривая одетую в куртку и джинсы девушку.

— Точно баба, — оторопело подтвердил другой. — А мы-то думали варнаки или, — он с надеждой оглянулся на слугу Максима, брезгливо наблюдавшего за всем этим переполохом, и старательно произнес слышанное от того слово, — кикайцы.

Я не стал объясняться с деревенщиной, тем более, что к нам уже спешила кормившая меня завтраком горничная с гобеленом. Я вырвал у нее из рук полотно, расстелил его на дне телеги рядом с Гутмахером. По моей команде мы с крестьянами переложили ученого на материю.

— Берите за концы, — приказал я смущенным помощникам. — Подняли!