Королева легионов Афины - Филип Гриффин Страница 10

Констант и Урсула прошли всю аллею в молчании. Выйдя на улицу, они замедлили шаг, потом остановились. Только тогда Урсула смогла, наконец, посмотреть в любимые глаза. В тот же момент для нее исчез весь мир с его проблемами и спорами. Существовали только они и их любовь, а остальное было неважно.

Но когда она попыталась обнять Константа, он холодно отстранился.

— Как ты могла допустить такую сцену, да еще на глазах у Геронтиуса и солдат? Ты что, не могла осадить Бриттолу? Прошу тебя, помни, что скоро ты станешь моей женой. Придет день, и эти люди станут нашими подданными, и тогда нам будет необходимо их уважение.

Сначала Урсула никак не могла понять, о чем он говорит.

— У Бриттолы были все основания так себя вести, когда она увидела, чем вы были заняты. Кстати, у меня они тоже были! — Констант попытался возразить, но она его перебила. — Я не хочу быть женой язычника — кровопийцы! Ты ведь тоже собирался испить из кубка. Не отрицай! Я видела это своими глазами! Что случилось с моим Константом? Тем, с которым меня вместе крестили? В кого ты превращаешься?

— В человека дела!

Прозвучавшие в его голосе уверенность и сила удивили ее. Такого она раньше не слышала.

— Видишь эти руки? Прикосновения которых ты так любила? Видела бы ты их за работой! Как бы ты тогда восхитилась их мастерством! Они могут проникать копьем в утробу врага, рассекать мечом глотку вражеского солдата, выносить раненого с поля боя, вынимать стрелы из плоти! Вот где я могу проявить себя — в битве! А битва — это ристалище многих богов, которые тебя окружают, а не того Бога, который находится внутри тебя. Когда летят стрелы, когда наступает враг, каждый воин молится тем богам, которые могут ему помочь, изменив его судьбу, подарив удачу. А удача в бою не имеет ничего общего с понятиями о Добре и Зле.

— То, о чем ты говоришь, никак не связано с Богом. Речь идет лишь об удаче. И почему ты говоришь, что можешь проявить себя только в битве? Твое истинное мастерство должно оставлять отпечаток на другом поле — в сердцах твоих людей. Придет день, и ты, как Константин, станешь их повелителем. Твои руки были созданы не для убийства, а для подписания важнейших договоров и приветствия посланников других государств, и…

Он начал улыбаться, как только она заговорила, а теперь уже смеялся в открытую. И смех этот был нарочитым, использованным только ради эффекта.

— Да, да, и для того, чтобы обнимать жену и детей. Как же мне нравится, когда тебе в голову приходят разные идеи! Ты тогда морщишь лоб, а на лице всегда написано больше, чем выражают слова! — Он попытался привлечь ее к себе.

Теперь настал черед Урсулы воспротивиться его ласкам.

— Подожди, не сбивай меня с мысли, Констант. Для меня это важно. Я говорю серьезно: я не выйду замуж за язычника! Даже если он язычник наполовину и подходит к поклонению своим языческим богам с тем же практицизмом, что и его отец. Бриттола права. Ты должен быть верен Богу так же, как мне и нашим будущим детям.

Он перестал смеяться и схватил ее за плечи. Она никогда не видела его таким. Перед ней стоял ее Констант, тот самый, которого она знала и любила, но в то же самое время он был уже другим человеком. Это был Констант — взрослый и жесткий мужчина. И этот мужчина теперь впервые обращался к ней, как к такой же взрослой женщине.

— Урсула, выслушай меня. Ты сама знаешь, насколько сильна эта новая армия. Ты знаешь, насколько в ней жесткая дисциплина. И что теперь, когда во главе этой армии стоит мой отец, мы стали самой мощной военной силой в Римской империи! Ни один император не мог бы и мечтать о большей силе, и… — Тут он заметил встревоженное выражение ее лица и замолчал. — Мне кажется, наше время пришло. Мы скоро отправимся на континент.

Не поспевая следить за лихорадочным хороводом мыслей, Урсула почувствовала, как ее сердце наполняется тяжелым ощущением страха. Такое же предчувствие нависшей угрозы уже посетило ее совсем недавно.

Урсула взяла себя в руки, улыбнулась и кивнула Константу, чтобы он продолжал.

— Мы сейчас находимся в полной боевой готовности. В наших рядах солдат больше, чем когда бы то ни было. Мобилизованы все резервы, и запасные силы присоединены к основным. В Германии и Галлии, похоже, дела обстоят не лучшим образом… — Он вздохнул и внимательно всмотрелся в ее глаза. — Прокураторы обеих провинций в отчаянии. Германцы нападают все чаще, варвары прорывают защиту границ, истребляя на своем пути людей, сжигая селения и разоряя города. Но только вместо укрепления обороны границ прокураторы оттягивают конницу и пехоту на юг, чтобы там защититься от готов. Даже императорский двор из-за угрозы вторжения переехал в Арелат. ^[15] Все это значит, что границы могут выстоять лишь в том случае, если британские легионы начнут кампанию по их охране и восстановлению порядка в приграничных регионах. — Констант с трудом перевел дыхание. — Мне кажется, что мы можем выступить в любой день.

Урсула опустила голову, чтобы он не смог прочитать выражение ужаса в ее глазах, и попыталась осознать то, что только что услышала.

— Я… я помню, как наша армия последний раз отправлялась на континент. А ты? Помнишь, каким великолепием и гордостью лучились легионы, покидая родные земли? Мы все наблюдали за тем, как они уходили, как блестело их оружие, когда галеры одна за другой покидали безопасное укрытие белых утесов. — Ее глаза наполнились слезами. — Как же они мучились от стыда, когда возвратились несколько лет спустя! Их вернулась всего лишь горстка, все лошади были потеряны, оружия практически не осталось, на доспехах живого места не было… Тех, кто выжил, едва хватило для того, чтобы набрать новобранцев и обучить военному мастерству. Но все-таки удалось восстановить потерянные силы. А теперь посмотри на себя… — Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Вы — лучшая армия, которая когда-либо была в этой провинции.