Царство небесное - Ирина Измайлова Страница 10

– Ловко! – улыбнулся Раймунд. – Право, начинаю верить, что ты сможешь стать неплохим воином, хотя для этого мало быть ловким рубакой. Но мне все равно не по душе затея Луи... Он влип в дрянную историю и втягивает туда же тебя. Ему может сойти с рук обман короля, тем более, что нашего доброго Филиппа он обманывать и не собирается, а короля Ричарда собирается обмануть с твоей помощью, так что когда все раскроется, виноватым ты и окажешься. И что тогда будет? Ты ведь не рыцарь! Представляешь, как разозлится Ричард?

Эдгар отрезал хлеба и принялся за свою половинку окорока, заедая мясо кусочками каравая и прихлебывая вино из большого серебряного кубка.

– Луи надеется, что обман удастся скрыть, – проговорил он. – Ведь ни Ричард Филиппу, ни, тем более, Филипп Ричарду не говорили о поручении, данном моему молочному брату. Если оба поручения будут исполнены, то каким образом каждый из королей узнает, что даны они были одному и тому же человеку?

Тут уж Раймунд вспылил:

– Но ведь Ричард Львиное Сердце не примет тебя за Луи! Как бы вы ни были похожи, вас носила под сердцем не одна и та же мать и не в единый час родила. Вы не близнецы.

– Да не будет он меня разглядывать! – махнул рукой молодой человек. – И уж я постараюсь смастерить себе шлем, чтоб получше закрывал лицо. К тому же, увидав свою ненаглядную Беренгарию, или как там ее, король, полагаю, вообще перестанет замечать всех остальных людей. Он и Луи-то видел всего два раза – на том злополучном турнире, да потом в своем стане.

Барон покачал головой, продолжая, тем не менее, с аппетитом уплетать кабанину и уже в третий раз наполняя свой кубок, в то время, как Эдгар не допил и первый.

– Вижу, ты уже принял решение, мальчик мой! – вздохнул Раймунд. – Принял, не выслушав прежде моих советов. Небось, уже и дал обещание этому сумасшедшему?

– Это ты о Луи так? – обиделся юноша. – Ну да, я дал ему обещание. Как я мог не выручить его из беды? Он не просто мой молочный брат, но и единственный близкий друг. Я не рыцарь, это верно, однако дружба священна и для меня.

– Сам виноват – сам бы из своей беды и вылезал! – буркнул сердито Раймунд. – Ну ладно, а чего же ты, в таком случае, хочешь от меня?

Эдгар ответил не сразу, смущенно вертя в руках уже почти доглоданную кость. Потом поднял на отца ненадолго опущенные глаза:

– Ты говорил однажды, что если понадобится, сделаешь для меня все. Все, что отец сделал бы и для родного сына...

– Говорил, – барон смотрел на юношу в недоумении и вдруг понял: – А-а-а! Ну, конечно... Тебе нужно снаряжение. Вряд ли у тебя есть на это деньги. И, надо думать, у Луи их тоже нет? В своем походе он ничего не заработал?

Эдгар махнул рукой:

– Он получил полный кошель от герцога Швабского, но роздал все германцам, которых выкупили из плена, и которых ему пришлось сопровождать. Правда, он получил другой кошель – от короля Ричарда, но ведь нужно было заказать новые доспехи... Я с него много не взял, но бесплатно он работу бы не принял. А оставшееся братец Луи честно делит меж нами двоими, и получается совсем немного. Скупердяй Филипп-Август обещал заплатить лишь тогда, когда будет исполнено его поручение, видимо, думая, что Господь посылает рыцарям манну небесную! Разумеется, я сам себе сделаю доспехи и оружие – у меня хватит и железа, я как раз закупил впрок. И Гийом, мой подмастерье, которому я на это время оставлю кузницу, кое что за железо отдаст. Но мне никак не купить хорошей лошади, седла и сбруи. Выручай, отец!

Барон нахмурился, качая головой.

– Само собой, я дам тебе коня. И мое лучшее седло. Помнишь, то, немецкой работы, которое мне подарил еще прежний король? Дам и уздечку из фламандской кожи, и все прочее, что нужно. Хоть и не хочу всем сердцем, чтобы ты ехал в эту проклятую Англию, к этой хитрой ведьме королеве Элеоноре. Вот уж кто колдунья так колдунья! Ей теперь под семьдесят лет, а кто ее видел, говорят, что она до сих пор хороша, и в нее влюбляются рыцари и менестрели! Разве без колдовства такое бывает? Но в этом случае как раз ты имеешь преимущество над законным сыном – законному я мог бы запретить эту безумную поездку, а тебе не могу. И дам мое благословение, к которому прибавлю горсть серебра – я не богат, но уж что наберу...

Кузнец слушал, снова опустив голову. Ему было стыдно перед отцом, и он отлично понимал, что старый барон прав. Но теперь дело было не в одном лишь дружеском долге. Рукопись знаменитого Эдгара из Оверни, его легендарного прапрадеда, всколыхнула в юноше чувства, которых он не испытывал никогда – будто подземный источник вырвался из долгого плена на поверхность и бурными струями устремился в новое неведомое русло. Кузнец Эдгар вдруг обнаружил в себе незнакомые прежде волнение и жажду – он думал о подвигах, битвах, приключениях и понимал, что всю жизнь лишь внушал себе, будто они ему не нужны и не интересны. В его жилах текла кровь прославленного рыцаря, великого воина и героя, и он не мог справиться с ее зовом. Далекий Иерусалим, Гроб Господень, знойные пустыни, сабли сарацинов, изнуряющие походы, битвы, – все это уже не казалось далекой сказкой, увлекательной, но не манящей. Юноша спрашивал себя: «Могу ли я?» И сам себе отвечал: «А отчего же нет?»

– Спасибо тебе, отец! – от всего сердца воскликнул Эдгар. – Спасибо тебе! Это не так: у тебя есть право запретить мне ехать, ты ведь никогда от меня не отрекался... Но разрешение уже дано. И еще одна просьба: в такую поездку нужен ведь и оруженосец, верно?

Барон заглянул в опустевший кубок сына и наполнил его, не забыв затем и свой. На его губах мелькнула и пропала усмешка.

– Ишь, как ты быстро вообразил себя рыцарем! Да нет, не обижайся. Оруженосец, само собой, нужен, однако я не представляю, кого из моих слуг можно было бы отправить с тобой. Те, кто бывал со мной в походах, уже стары, а молодые в воины не годятся – мужичье и только! Но ведь не с одним же оруженосцем ты повезешь принцессу Наваррскую в Сицилию?

– Нет, конечно. У королевы Элеоноры, разумеется, будет свита, которая поедет с ней и с принцессой. Да и Беренгария, думаю, не одна явилась в Англию. Но именно я... Тьфу! Именно Луи отвечает за то, чтобы обе дамы целыми и невредимыми добрались до Мессины.

Барон хотел что-то сказать в ответ, но не успел. В это самое мгновение двери зала, где они так спокойно пировали, распахнулись, и одна за другой в него не вбежали, а влетели три борзые. С лаем, обгоняя друг друга, все они ринулись к столу, при этом так высоко прыгая, будто собирались перескочить через стол, а то и через голову хозяина.

– Стой! – завопил барон, замахиваясь на первую же подлетевшую к нему собаку. – Прочь, негодные! Что за наглость такая?! Вон! Ничего со стола не получите, а не уберетесь, велю вас с утра вообще не кормить! Мало вам кабаньих потрохов? Вон, вон!!!

Эдгар, подняв повыше руку с остатками кабаньей ноги, от души хохотал, видя негодование отца и упорство борзых, которые сперва было отпрянули от стола, но потом закрутились возле него вновь, вытягивая свои длинные морды к блюду с еще не тронутым кроликом, то и дело разевая огромные пасти и умильно свешивая длинные розовые языки. Окрики хозяина их, конечно, смущали, но запах мяса был сильнее страха перед хозяйской плеткой, которой к тому же в руках у барона в этот момент не было.