Д`Артаньян, Гвардеец Кардинала. Книга 2 - Александр Бушков

Вздохнув про себя, он приготовился расстаться еще с сотенкойпистолей – ничего не попишешь, чтобы вырваться из лап полиции, не следуетскупиться… Да и письма форменным образом жгли грудь под камзолом.

Он вновь вынул кошелек, но на сей раз принялся высыпать изнего монеты скупо и расчетливо, без лишнего бахвальства.

Высокая массивная дверь вдруг распахнулась – такоевпечатление, даже не от энергичного движения руки, а от доброго пинка. Вкомнату как вихрь ворвался пожилой невысокий человечек, дородный и румяный, какистый фламандец. Одежда на нем была довольно скромная, уступавшая нарядам обоихбальи, а на поясе не имелось шпаги – но служители закона мгновенно вытянулись,словно исправные солдаты на ротном смотру, старший бальи вскочил…

Вслед за пожилым вошел второй, одетый, как французскийдворянин, при шпаге, в надвинутой на лоб шляпе – и скромно остановился поодаль.Пожилой, уперев руки в бока, тяжело ворочая головой на толстой шее с видомбодливого быка, никак не решившего пока, за кого из пастухов взяться первым,долго рассматривал служителей закона с грозным, не сулившим ничего доброговыражением лица, потом открыл рот…

– Бре-ке-ке-кекс!

– Ке-ке-ке-брекс…

– Нидер-вилем-минхер-фламен!

– Минхер-фламен-вилем-нидер…

Интонации были самые недвусмысленные, понятные д’Артаньяну.Неведомый гость ругал полицейских на чем свет стоит, а они лишь осмеливались нато, чтобы вставить порой почтительное словечко да попытаться что-то робкообъяснить, но их слова, сразу видно, ничуть не убеждали пожилого, и он,разойдясь, орал уже во весь голос, брызгая слюной, грозя кулаками, определеннообещая обоим множество самых неприятных сюрпризов…

Его спутник шагнул вперед, поднял руку в замшевой коричневойперчатке и бросил на стол перед старшим бальи два листа бумаги, в которыхскосивший глаза д’Артаньян моментально узнал свою подорожную и письмо кстатхаудеру, рекомендовавшее «шевалье де Лэга» записным гугенотом и другомНидерландов с младенческих пеленок…

И возликовал про себя, видя, что дело его выиграно, а такжерадуясь, что сберег отцу сотню необходимых в хозяйстве пистолей.

Все было в совершеннейшем порядке – старший бальи (успевшийпри вторжении незнакомца куда-то спрятать деньги с проворством фокусника)выскочил из-за стола, кланяясь д’Артаньяну:

– Вы свободны, ваша милость! Как ветер! Бога ради, несердитесь на нас, скудоумных! Нами двигали исключительно благородные мотивызащиты отечества от испанских шпионов, и мы сразу поняли, что дело нечисто.Откровенно говоря, этот иезуит мне сразу показался подозрительным, и янемедленно прикажу ловить его по всему Зюдердаму…

Д’Артаньян, держась с грацией и величавостью истого вельможи,повел рукой:

– Пустое, господин Ван дер… Не стоит извинений…

И побыстрее направился к двери, пока, не дай бог, обстановкане изменилась столь же волшебным образом, но в гораздо худшую сторону. Младшийбальи, семеня и сгибаясь в поклоне, догнал его, зашел слева:

– Вы изволили уронить, ваша милость… – прям-такипропел он, протягивая на ладони два утаенных золотых.

Д’Артаньян небрежно, двумя пальцами отвел его ладонь:

– Любезный, сыну великого короля неподобает держать вруках золото, валявшееся на полу… Оставьте себе.

И вышел на площадь перед ратушей. Неподалеку стоял Планше,улыбаясь во весь рот и держа в поводу двух лошадей, свою и д’Артаньяна, а рядомс ним, тоже при двух лошадях, стоял высокий пожилой человек, судя по одежде,слуга из богатого дома, седой, но крепкий на вид.

Рядом раздались уверенные шаги, и перед д’Артаньяномостановился незнакомый дворянин.

– Позвольте вас поблагодарить, сударь, – началгасконец. – Не знаю, кто вы такой, но вы явились как раз вовремя… Как вашеимя?

– Анна, – послышался звонкий голос.

Рука в коричневой кожаной перчатке сдвинула шляпу назатылок. И д’Артаньян форменным образом остолбенел, словно персонаж из Библии,кажется, Плот.

Перед ним стояла очаровательная блондинка из Менга – вмужском костюме для верховой езды, со шпагой на перевязи, с заправленными подшляпу волосами. Большие голубые глаза, столько раз снившиеся гасконцу по ночам,смотрели лукаво и озабоченно.

– Это вы, миледи? – пробормотал он всовершеннейшей растерянности, тут же уступившей место несказаннойрадости. – Или ваш призрак?

– Я. Господин Арамис! – легонько топнула онаногой. – Долго вы еще будете таращиться на меня с глупейшей улыбкой?Немедленно в седло! В этом городе для нас всех становится чересчур жарко…

Подавая пример, она вставила ногу в стремя и уверенно взмылав седло, повернула коня так резко, что короткий испанский плащ взметнулся заспиной, как пламя. С трудом опомнившись, д’Артаньян вскочил на своегоанглийского жеребца и пустил его размашистой рысью, торопясь за девушкой. Слугипоскакали следом.

В переулке неожиданно промелькнула знакомая фигура Атоса смаячившим за его плечом унылым Гримо. Как ни хотелось д’Артаньяну вновьскрестить шпагу с мушкетером, он смирил себя – момент был самый неподходящий.Они успели лишь встретиться взглядами – и горячий жеребчик пронес гасконцамимо. Пожалуй, в Зюдердаме для него и в самом деле становилось жарковато, так иприпекало под ногами…

Он догнал Анну, и их кони пошли голова в голову понабережной очередного канала. Душа д’Артаньяна была переполненаразнообразнейшими чувствами, в которых он от растерянности не пыталсяразобраться вовсе, но если все же попытаться выразить одной-единственной фразойпереживания, терзавшие впечатлительную душу молодого гасконца, то сводились оник нехитрой, в общем, истине – он был на седьмом небе, и душа его пела…

Как он ни вглядывался, не мог различить ничего, кроме нежнойщеки и розовых губ – низко надвинутая шляпа скрывала все остальное.

– Нахлобучьте шляпу пониже, – распорядилась Анна,не поворачивая головы. – Вас могут узнать, а это совершенно ни к чему.