Несущий огонь - Бернард Корнуэлл

Эта история начиналась с трех кораблей.

Теперь было четыре.

Прибытие трех драккаров к побережью Нортумбрии во времена моего детства привело к цепочке драматических событий: сначала погиб мой старший брат, а через считаные недели сложил голову отец; сразу после этого дядя похитил мои земли, а я стал изгоем. И вот теперь много-много лет спустя, я стоял на том самом берегу и наблюдал за прибытием четырех судов.

Шли они с севера, а все, что приходит с той стороны, не сулит ничего хорошего. Север присылает мороз и лед, норманнов и скоттов. Присылает врагов, которых у меня и без того хватало, поскольку я прибыл в Нортумбрию, чтобы отбить Беббанбург. Прибыл убить своего двоюродного брата, занявшего мое место. Прибыл вернуть свой дом.

Беббанбург располагался южнее. Я не видел его стен с того места, где стояли наши кони, потому как обзор закрывали высокие дюны, но мог наблюдать, как свирепый ветер сносит на запад дым от горящих в крепости очагов. Дым тянуло вглубь материка; он смешивался с серыми облаками и полз в сторону темных Нортумбрийских гор.

Дул резкий ветер. Тянущиеся к Линдисфарене песчаные отмели опоясывала пена от разбивающегося о них прибоя. Вдали от берега бурлили волны с белыми барашками. Было пронзительно холодно. В Британии начиналось лето, но на нортумбрийском берегу еще орудовала острым кинжалом зима, и я радовался, что на мне плащ из медвежьей шкуры.

– Скверный день для моряков, – пробормотал Берг.

Это был один из младших моих дружинников, норманн, гордый своим умением обращаться с мечом. За минувший год его волосы стали еще длиннее и теперь спадали из-под шлема пышным конским хвостом. Однажды я видел, как сакс ухватил противника в бою за такую вот гриву, стащил с седла и проткнул копьем, пока длинноволосый все еще дергался на траве.

– Тебе надо подрезать волосы, – посоветовал я Бергу.

– В бою я их подвязываю! – возразил юнец. Потом кивнул в сторону севера. – Они разобьются! Слишком приблизились к берегу!

Четыре корабля следовали береговой линии, но старались держаться в море. Ветер стремился выбросить их на пляж, прижать к мели, ударить и разломать на части, но гребцы налегали на вальки, а рулевые удерживали штевни подальше от прибоя. Море кипело под носами у кораблей, обдавая брызгами их палубы. Боковой ветер был слишком сильным, чтобы поднимать хоть клочок ткани, поэтому тяжелые паруса свернули.

– Чьи они? – спросил мой сын, подведя коня ближе. Ветер развевал его плащ и трепал хвост и гриву лошади.

– Откуда мне знать? – отозвался я.

– Ты раньше их не видел?

– Никогда.

Я знал большинство кораблей на нортумбрийском побережье, но эти четыре были для меня незнакомы. Высокие штевни и низкие борта выдавали боевые корабли, а не купеческие суда. На носу каждого красовалась звериная голова – язычники, значит. По сорок или пятьдесят человек, которые гребут, соревнуясь с бурным морем и жестоким ветром. Прилив усиливался, следовательно, мощное течение стремилось на север, а корабли, зарываясь увенчанными драконьими башками штевнями, пробивались на юг. Я смотрел, как очередной вал обрушился на корпус ближайшего драккара, и он наполовину исчез среди вспоротого волнорезом гребня. Известно ли им про мелководный канал, вьющийся за Линдисфареной и дающий укрытие? При низкой воде он хорошо различим, но во время прилива и обезумевшего под напором ветра моря проход скрывали пена и бушующие волны. И четыре корабля, не догадываясь об уютном канале, прошли мимо входа в него, спеша к ближайшей стоянке, обещающей им спасение.