Информационные войны. Новый инструмент политики - Георгий Почепцов Страница 13

Только человек обладает достатрочно сложным коммуникативным аппаратом. Поэтому понятно, что с его помощью могут порождаться сложные социальные явления. Сегодня мы начинаем пересматривать некоторые старые представления под углом зрения новых направлений, например, нейронауки, которая предоставляет возможность объективизировать то, что ранее было невозможным.

Одновременно наше прошлое открывает в себе совершенно новые стороны, о которых мы даже не догадывались. Это, например, область изобретения первых четырех вариантов письменности, которые имело человечество [42] [43] [44]. Сохранилось 150 глиняных шариков, созданных пять с половиной тысяч лет назад в Месопотамии, которые рассматриваются как первые варианты устройств для хранения информации. Как оказалось, еще до изобретения письма люди хранили информацию о нужных для них объектах внутри подобных шаров.

Дж. Бениджер в своей книге «Революция контроля» говорит, что термин революция был взят из астрономии, впервые появился в политическом дискурсе в Англии семнадцатого века, когда им обозначили восстановление предыдущего порядка [45](Бениджер — наш современник, он умер в 2010 г. в возрасте 63 лет, и «Революция контроля» его самая известная книга [46]). В современном, абсолютно противоположном значении он возникает после французской революции.

Сам же он употребляет этот термин в связи с двумя вещами. Первое — это те основные коммуникативные технологии, которые возникли в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Это телеграф (1830-е), пишущая машинка (1860-е), трансантлантический кабель (1866), телефон (1876), кино (1894), беспроводной телеграф (1895), магнитная запись (1899), радио (1906), телевидение (1928). Второе — это то восстановление политического и экономического контроля, который был утрачен во времена промышленной революции.

Революцией контроля, по его мнению, становится комплекс быстрых изменений в технологиях и экономике, которые влияют на общественный контроль. До этого контроль власти и рынков зависел от личных отношений и взаимодействий. Речь идет о восстановлении контроля функций, которые ранее были на нижестоящих уровнях общества. В качестве одного из первых исследователей этого явления Бениджер называет Эмиля Дюркгейма, который отмечал, что индустриализация ломает барьеры в транспортировке и коммуникации, позволяя распределять товары и услуги на национальном и глобальном уровнях. А то, что бюрократия является контролирущей технологией, впервые было отмечено Вебером. Вебер привлек внимание к еще одной контролирущей технологии — рационализации. Как показывает опыт, контроль может быть усилен как на увеличении возможностей по переработке информации, так и на уменьшении объемов информации, которые нужно обрабатывать. Первый вариант реализуется сегодня с помощью компьютеризации, второй с помощью предварительной обработки информации (preprocessing).

В конце девятнадцатого — начале двадцатого века коммуникативные технологии внедрялись в работу с массовой аудиторией. Белл считал, что телефон даст возможность передавать выступления, музыку и новости в личные дома. Популярные книги Диккенса содержали рекламные вставки. Фонограф мог передавать не только музыку, но и рекламу. Все это было направлено на усиление потребления товаров.

Результатом революции контроля становится информационное общество. Контроль Бениджер определяет как целевое воздействие в сторону заранее заданной цели. Индустриализация создает кризис контроля, который разрешают коммуникативные технологии. С кризисом контроля сталкиваются в первую очередь производство и транспорт.

Если Бениджер делал свою работу в основном на базе развития США, то ее также проверили для Великобритании [47]. Авторы останавливаются на развитии железных дорог и росте бюрократии. Кризис контроля они видят в кризисе коммуникации и кризисе организации.

С точки зрения Бениджера информационное общество идет именно из кризиса девятнадцатого века. Компьютер поэтому представляет собой не новую силу, а продолжение процессов, которые возникли давно. Он считает, что никогда в истории до этого не нужны были методы контроля, которые были быстрее ветра, воды или силы животных. Этот кризис начался в Америке в 1840-е и достиг максимума в 1870-е и 1880-е.

М. Кастельс, являющийся ведущим теоретиком сети, акцентирует в своей книге следующее разграничение [48]: «Наши общества все больше структурируются вокруг биполярной оппозиции между Сетью и «Я»». Сеть позволяет фрагментировать общество, вводя множество идентичностей, что ведет к конфликтным отношениям между ними.