10 заповедей спасения России - Сергей Кремлев Страница 12

Первый же их сборник фантастических рассказов «Шесть спичек» стал событием. Затем последовали «Страна багровых туч», «Путь на Альматею», «Полдень. ХХII век», «Стажёры», «Далёкая Радуга», «Понедельник начинается в субботу», «Малыш», «За миллиард лет до конца света», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер»…

Почему каждый из этих романов сразу же по выходу в свет становился просто-таки бешено популярным? И это была не бульварная, «дарья-донцовская», популярность, а популярность вполне заслуженная.

Ответ прост – да потому, что читатели романов братьев Стругацких узнавали в их героях самих себя, ибо братья – оба учёные, писали своих героев будущего с современников, с собственных товарищей, знакомых, коллег… Атмосфера романов о ещё лишь грядущем была списана из уже сбывшегося, уже имевшегося!

То, что было свойственно героям футуристических романов братьев Стругацких о коммунизме, уже было свойственно наиболее развитой части реального советского общества, наиболее далеко ушедшей морально и психологически от нравственных уродств капитализма.

Собственно, полный весёлого остроумия «Понедельник начинается в субботу» был отнесён авторами хронологически не к отдалённому будущему, а прямо к взятой в реальном масштабе времени советской жизни… Только вот – с засекреченным фантастическим НИИЧАВО (НИИ Чародейства и Волшебства), дислоцированным в глухом городке русского Севера, несколько напоминающим тоже наглухо засекреченный, но вполне существующий ВНИИЭФ – Всесоюзный НИИ экспериментальной физики, дислоцированный на месте бывшей Саровской пустыни и занимающийся разработкой советского ядерного оружия.

А ведь было же и доброе, человечное советское кино…

ДАВНО сказано: «Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок». Кино – это, если и не сказка, то и не реальная жизнь. Недаром, когда хотят сказать о чём-то мало реальном, говорят: «Как в кино»… Однако намёк в киношных «сказках» всегда скрыт немалый… В том, какие идеи пропагандирует киноискусство той или иной страны, того или иного общества, суть страны и общества видна, порой, даже лучше, чем при изучении экономики и т. д.

Классический Голливуд в США – это «фабрика грёз». Сегодняшний Голливуд – это, прежде всего, мордобой, опрокинутый как в прошлое, так и в будущее, не говоря уже о настоящем.

А в СССР «Мосфильм», «Ленфильм», «Беларусьфильм», Киевская студия имени Довженко и т. д. – в отличие от Голливуда, не были фабриками грёз. Они были, скорее, исследователями настоящего и проводниками в будущее. Причём в будущее, гуманистическое как с позиции общественных идеалов советской России, так и в части основополагающей государственной практики СССР.

В 2002 году в Новосибирске вышел в свет тиражом всего в 200 экземпляров анонимный сборник «Форд и Сталин: О том, как жить по-человечески. Альтернативные принципы глобализации». Ниже приведено несколько цитат из него – очень уж хорошо и ёмко там сказано кое о чём по теме, которой посвящена эта глава.

В 2000 году в Нью-Йорке прошёл показ 37 советских фильмов, снятых в 1930-х – 1960-х годах. И вся американская кинокритика в один голос восторженно заявила: «Это какая-то иная цивилизация».

Подтверждение такой реакции граждан «великой американской демократии» отыскиваю и в личных воспоминаниях. В одной из своих книг я приводил рассказ доктора физико-математических наук Иванова из Москвы. В конце 1980-х годов он входил в советско-американскую комиссию, работавшую в Ленинграде. Иванов рассказывал, что он тогда неплохо познакомился с американским коллегой, примерно одних с ним лет. Иванов прилично знал английский, американец понимал русский, так что обходились они без переводчика.

Однажды крайне возбуждённый американец ворвался в номер к Иванову, чтобы поделиться с русским другом тем огромным впечатлением, которое произвёл на него увиденный накануне фильм. Это была довоенная ещё картина «Большая жизнь» о советских шахтёрах – с незабвенными Петром Алейниковым и Борисом Андреевым. Американца восхитил, прежде всего, сам сюжет «Большой жизни». «Это надо же, – менеджер интересуется жизнью и судьбой своих рабочих, как родных!», – не мог успокоиться он.

Иванов начал объяснять, что в жизни было не совсем так, что фильм старый, с очевидной агитационной задачей, и что его коллега из Америки вчера посмотрел что-то вроде советской сказки!

Но тот не унимался:

– Ах, ты ничего не понимаешь! Пусть это даже будет сказка, но – о чём! Я объехал весь мир, был в разных странах, жил в Европе и в Австралии, но должен тебе сказать, что нигде нет таких людей, как у вас! Вы сами не знаете, кто вы, и какие вы люди!

Иванов в ответ лишь пожал плечами.

А американец продолжал:

– Я не очень понимаю, что у вас происходит! Вы ругаете своё прошлое, свою историю, свою экономику и начинаете хвалить нас и вообще Запад и западное… Но я могу сравнивать, и скажу, что это большое счастье для всех, что вы есть и что вы такие. Других таких нет, только вы живёте человеческой жизнью. Оставайтесь такими, и будет очень плохо, если вы изменитесь и станете, как все…

Вот как оценивал Советскую Россию человек, впервые приехавший в неё далеко не в самые лучшие и добрые её времена. Не житель, не гражданин Советской Вселенной, а всего лишь её гость, он, попав в неё, быстро понял всю человечность советской цивилизации.

В 1990-е годы по Европе прошла выставка произведений советского изобразительного искусства и скульптуры времён Сталина с показательным названием: «Агитация за счастье». Но во времена Сталина и несколько более поздние агитация за счастье была в СССР не лозунгом, а стилем государственной и общественной жизни. И этот стиль пронизывал всё общество, все его институты.

Авторы новосибирского сборника пишут:

«В эпоху сталинского большевизма общество находилось под воздействием искусства «критического реализма», которое показывало, прежде всего, как плохо жилось простому человеку в условиях толпо-«элитаризма» (кроме того оно учило «хорошим манерам» – нормам вежливости и культурного обращения людей между собой, бывшим в употреблении в правящих слоях Российской империи), а также под воздействием искусства «социалистического реализма», которое призвано было показывать, как должны строиться отношения между людьми в быту и в работе (работе коллективной, потому что иной работы в исторически сложившейся техносфере – нет), чтобы каждый добросовестно трудящийся человек жил счастливо».

Очень точное наблюдение.

Вот ещё одна цитата из новосибирского сборника:

«Кто не хочет жить в обществе, где можно выйти ночью на улицу большого города, либо зайти в парк одному или с любимой, и не подвергнуться нападению и издевательствам?

Кто не хочет жить в обществе, где дети в безопасности и на улице и в школе… и в транспорте, где любой взрослый поможет ребёнку?

Кто не хочет жить в обществе, где искусный врач приходит на помощь максимально быстро и интересуется восстановлением здоровья пациента, а не платёжеспособностью клиента?»