Чёрная пирамида - Ростислав Соколов Страница 9

Услышав слова Ратцингера, Маргарита Романова не смогла усидеть на месте. Девушка поднялась со стула и зашла немцу за спину, не сводя глаз со снимка.

Что же это такое, чего не ожидаешь увидеть на барельефах храма?

– Иератическое письмо, – сказал немец, возвращаясь к изучению фотографии. – Но я никогда не видел, чтобы его использовали на барельефах.

Секретарша Алиса тоже встала рядом с Марго.

– Почему это? И чем оно отличается от обычных египетских иероглифов?

– По сути, иератическое письмо является редуцированным аналогом иероглифического, – ответил Ратцингер, но, увидев полное непонимание на лицах своих спутников, пояснил: – Каждый знак иератического письма представляет собой кусочек символа иероглифического.

Он взял карандаш и листок бумаги и нарисовал глаз, а затем рядом изобразил лишь радужную оболочку.

– Упрощение, – догадалась Марго. – Любая языковая система со временем начинает стремиться к нему.

– Вы правы. Так из иероглифики получается иератика.

Даже в современном русском и английском языках происходили подобные процессы, приводящие к редуцированию отдельных букв или целых слогов. Прежде всего они характерны для разговорных практик и часто встречаются в чатах и сообщениях в социальных сетях. Например, русское «спасибо» превратилось в краткое «спс», а в английском такие сокращения, как «lol», «asap», «brb» ^[1], означали целые словосочетания. Практика подобных упрощений встречала бурю негодования со стороны старшего поколения и профессиональных лингвистов. Видимо, им всем было невдомёк, что такие процессы начались ещё в Древнем Египте.

– Иератическое письмо было проще использовать для написания бытовых текстов, – продолжил Ратцингер. – Для ускорения процесса переноса послания на папирус выводился не целый иероглиф, а лишь его часть. Но я впервые вижу подобное в храме.

– Насколько я знаю, выводить иероглифы в храмах было честью, священной обязанностью, – сказала Марго, вспоминая университетские лекции по истории древних народов. – Её удостаивались только специально обученные писцы.

– Они должны были также получить благословение жрецов, чтобы их допустили до росписи храма. Священные тексты могли быть перенесены на камни вечного дома бога лишь избранными.

– Полагаю, в таком случае лишь немногие могли их прочесть, – предположил Ряховский, желавший ускорить процесс рассуждений немца. – А иератическое письмо?

– Оно было общеупотребимо, – признал Ратцингер.

Маргариту как будто током ударило. Вот оно!

– Значит, это то, что мы искали. Членами Ордена могли стать люди всех сословий. Абсолютно любой должен был иметь возможность прочесть послание, чтобы суметь отыскать золотой город. Поэтому сеттиты написали его иератическим письмом.

– И тогда его было бы довольно просто найти, – согласилась Алиса. – Оно не бросается в глаза, но и не теряется на фоне остальных надписей в храме.

– Есть одна загвоздка, – перебил её Ратцингер. – В иератическом письме существует несколько вариантов начертания одного и того же символа, поскольку использовались разные фрагменты иероглифа.

– Так затруднялся процесс расшифровки послания. Даже если бы его нашли, то не сразу бы разгадали. Всё сходится! Это дело рук сеттитов!

Маргарита заворожённо смотрела на фотографию из архива профессора Питри. С одной стороны, она была воодушевлена, что их дерзкий побег из Москвы скорее всего не был напрасным. А с другой, это означало, что путешествие не закончено. Загадку ещё предстояло разгадать.

Тем временем Ратцингер обратился к дневникам египтолога, предварительно проверив дату на задней стороне фотографии.

– Вот, профессор Питри тоже обратил на этот участок внимание. Он пишет, что заметил странные символы в западной части потолка храма Сета совершенно случайно. Уже после того, как они сделали фотографии. Однако Питри не обращает на них особого внимания, полагая, что это своеобразные пояснительные заметки рабочих, строивших здание.

Марго поняла, что никогда прежде не хотела, чтобы кто-то так сильно заблуждался.

– Скорее, господин Ратцингер, – поторопил Ковальский, кивая на заметно дрожавшего араба. – Время поджимает. Нашему гиду, кажется, куда-то не терпится.