Весы Великого Змея - Ричард Кнаак Страница 9

Затылок и темя почерневшего черепа лопнули под напором пышных золотистых волос, водопадом рассыпавшихся по плечам. Последними в огне исчезли остатки лица злосчастного жреца: вначале отвалилась нижняя челюсть, за нею – все остальное.

Подавшись навстречу Ульдиссиану, Лилит замерла перед ним во всей своей красоте. Что бы Ульдиссиан ни говорил, что бы ни утверждал, сердце его в этот миг дрогнуло, а с губ само собой сорвалось то самое имя, под коим он знал это создание небывалой красы лучше всего.

– Лилия…

Услышав это, она улыбнулась точно в той же, столь памятной Ульдиссиану манере, как и в тот миг, когда взгляды их встретились в первый раз.

– Милый, дорогой мой Ульдиссиан! – воскликнула юная красавица, простирая к нему изящные тонкие руки. – Иди же ко мне, обними меня, да покрепче…

Прежде, чем Ульдиссиан успел сообразить, что происходит, тело его само собой качнулось вперед. Раздосадованный, сын Диомеда затейливо выругался, чем немало позабавил собеседницу.

– Какой красочный речевой оборот! Эту черту тебе, дорогой мой Ульдиссиан, следует пестовать, дорожить ею! Она добавляет своеобразия и…

Ульдиссиан сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Довольно насмешек, Лилит! Довольно притворства! На это лицо прав у тебя не больше, чем на лица того жреца или Примаса! Явилась ко мне, так прими же собственный облик, демон!

Красавица-аристократка захихикала.

– Как пожелаешь, любовь моя!

Не в пример впечатляющему избавлению от тела жреца, превращение «Лилии» в истинную Лилит оказалось мгновенным. На миг прекрасную девицу благородных кровей окутала малиново-алая аура, а стоило вспышке угаснуть – и демонесса предстала перед Ульдиссианом в собственном, первозданном виде.

Лицом Лилит с «Лилией» были схожи настолько, что всякий без колебаний мог бы узнать в них одну и ту же особу, однако на сем их сходство и завершалось. Ростом Лилит не уступала Ульдиссиану, а ступни ей заменяла пара раздвоенных копыт. Темно-зеленое тело покрывала жуткая чешуя, золотистые волосы превратились в длинные иглы наподобие игл дикобраза. Иглы те, точно грива, тянулись вдоль спины книзу, до самого хвоста – змеиного хвоста с острыми, зазубренными шипами на кончике.

Пальцы рук… четыре, а не пять! – заканчивались кривыми когтями. Ладони дразняще вспорхнули к груди, напоминая, что пышные формы, некогда столь привлекавшие смертного, по-прежнему на своем месте. Мало этого, истинный облик лишь прибавлял им пышности, а между тем, к несчастью для Ульдиссиана, какой-либо одежды демонесса была лишена. Пусть и ненавидя Лилит всей душой, он невольно уставился на ее тело – вот каким она обладала могуществом!

Не сводящий глаз с устремившейся кверху ладони, Ульдиссиан поднял взгляд к лицу Лилит. Да, сходство с Лилией лицо демонессы все еще сохраняло, однако лишь в самых общих чертах. Ни острых, словно пила, клыков, ни лишенных зрачков огненно-красных глаз у Лилии, определено, не имелось…

– Я так соскучилась по твоим ласкам, милый, – прошептала Лилит, облизнув губы раздвоенным языком. – Знаю, знаю, ты тоже соскучился по моим…

Ульдиссиан понимал: она стремится притупить его бдительность, и, на беду его, к успеху очень, очень близка. Сам он даже не сознавал, как скажется на нем новая встреча, а вот Лилит, очевидно, знала это прекрасно.

Но тут Ульдиссиан вспомнил обо всех смертях, причиной коих послужили ее безумные амбиции, и желание разом ослабло. Для демонессы погубленные жизни – сущий пустяк. Нет ей никакого дела ни до отца Серентии, ни до мастера Итона с сыном, Седриком, ни до Барты, ни до любого из многих дюжин партанцев и тораджан, погибших за это время. Да что там – Лилит наверняка ни на йоту не сожалеет даже о пущенных на убой жрецах, включая сюда миссионеров, со зверского убийства которых и началась вся цепочка событий…

И уж тем более не сожалеет она о собственном брате, о настоящем Примасе. Яснее ясного: в его гибели она увидела только возможность подгрести под себя созданную им Церковь Трех со всеми ее силами. Однако ж, если Ульдиссиан своего добьется, этой добыче ей радоваться недолго.

– Этот храм пал, Лилит, – объявил Ульдиссиан. – Чего не разрушат пришедшие со мной, то уничтожит огонь пожаров, устроенных твоими марионетками. Та же участь постигнет и второй храм, и третий… пока на всем свете не останется только главный храм близ Кеджана. Ну, а тогда… тогда и с ним произойдет то же самое, так что Примасом тебе оставаться недолго.

– Неужто, дорогой мой Ульдиссиан?

Хвост Лилит легонько застучал по полу, разметав в стороны прах главного из жрецов, а сама демонесса подалась вперед, являя взору все свои прелести.

– Неужто? Но… вот радость: это-то мне и нужно!

Изумленный сей неожиданной вестью, Ульдиссиан не сразу почувствовал, что происходит с его челюстью. Покраснев, он поспешил закрыть невольно разинутый рот и снова собраться с мыслями. Опять, опять Лилит всего парой слов доказала, что может вертеть им, как пожелает!

– Да, – широко улыбнувшись, продолжила искусительница, судя по блеску нечеловеческих глаз, откровенно наслаждавшаяся его замешательством. – Мне хочется, чтоб ты покончил с Церковью Трех! Мне хочется, чтоб ты сровнял с землей этот храм…

– Но… но какой в этом смысл? – только и смог промямлить Ульдиссиан. – Ведь теперь Церковь Трех в твоей власти…

– О-о, смысл в этом, любовь моя, самый прямой! Самый прямой! Видишь, как я люблю тебя? Я раскрываю тебе то, о чем знать не знают даже верные слуги моего недоброй памяти братца! Да, маленький мой нефалем… ты у меня уничтожишь и Церковь… и Собор Света…

«Но если Лилит от меня что-то нужно, – в отчаянии подумал Ульдиссиан, – то рассказать об этом – вернейший способ внушить мне желание поступить в точности наоборот…»

Может статься, Лилит (что для нее в том невозможного?) прочла эту мысль, а может, просто понимала ход рассуждений Диомедова сына лучше него самого.

– О нет, дорогой мой Ульдиссиан! В этом вопросе у тебя выбора нет! Видишь ли, если ты не постараешься в полной мере пробудить к жизни свои силы нефалема – и заодно силы, таящиеся в глупцах, что следуют за тобой, послушная мне Церковь Трех тебя просто растопчет! Думаешь, это все, что сумел собрать вокруг себя мой несчастный братец? Нет, Церковь много, много сильнее, ведь брат был отнюдь не глуп! В одном лишь ошибся – меня недооценил…

Внезапно Лилит оказалась с Ульдиссианом нос к носу. Каким образом удалось ей подобраться столь близко так, чтобы он не заметил, для Ульдиссиана осталось загадкой.

– Точно так же, как все это время недооценивал меня ты, милый мой!

Прежде, чем Ульдиссиан успел воспротивиться, демонесса звучно поцеловала его. Проделку эту она пускала в ход не впервые, так что ему следовало быть к ней готовым. Злясь на себя с тем же пылом, с каким ненавидел Лилит, Ульдиссиан хотел было схватить демонессу, но та ловко увернулась от его рук.