Укротить молнию - Кэтрин Азаро Страница 84

Однако не следует кое о чем забывать. Договор существует. Спрятанный в сети «Эпсилани» наш брачный контракт станет тем самым цементом, который позволит надежно скрепить бреши в треснувшей крепости.

В ту пору я еще не понимала символической мощи нашего брака. Я принесла свежую кровь в семейство рона и тем самым в кровь всего народа, к которому принадлежал Эльтор. Это было чем-то вроде дара Земли, он как бы компенсировал Империи предыдущую «измену» землян. Еще большую пикантность этому символическому акту придавала моя молодость.

Рейликане — старая раса. Раса, уставшая бороться за свое существование. Раса вымирающая. Для них, а также и для всех сколийцев символ жизненной силы означал больше, чем любая политика. Наш брачный контракт шел дальше, чем любой договор, — он мог способствовать улучшению отношений между двумя цивилизациями. Но только при том условии, если Стоунхедж передал его в надежные руки.

— Тина, тебе известно, что такое сухая розетка? — произнес Икуар.

— Нет, — удивленно ответила я.

— Представь, что тебе удалили коренной зуб. Сухая розетка — это что-то вроде дырки в десне, в которой торчит обнаженный нерв.

— Это должно быть очень больно!

— Верно. — Икуар какое-то время помолчал. — А теперь представь себе, что при этом чувствует тело, а не только ротовая полость. Все тело покрыто сетью датчиков, которые соединены с нервной системой. Их включают, и возникает эффект сухой розетки.

Я уставилась на него, ни жива ни мертва от страха. Неужели, если я рассержу его, он способен обречь меня на мучения? Немного помолчав, он добавил:

— Тебе известно, над каким количеством людей я властвую?

— Нет.

— Попробуй угадать.

Этот разговор начинал раздражать меня.

— Сто.

Икуар расхохотался.

— Сто! Забавно!

— Десять тысяч?

— Нет.

— Тогда не знаю.

— Около ста миллиардов!

Не представляю, как можно властвовать над ста миллиардами человеческих душ? Что же он с ними такое делает, что они ему подчиняются?

— Дариусу придется заглянуть в архивы, чтобы назвать точное количество, — произнес Икуар. — Одно могу сказать точно—я владею ста тремя планетами. Население каждой из них в среднем около миллиарда человек, так что общее число моих подданных — сто миллиардов! В большинстве своем они живут самой обычной жизнью. Пожалуй, это — самое главное. Люди редко устраивают восстания, если им хорошо живется.

— А что же произойдет, если они все-таки восстанут?

— Я избавлюсь от них!

— А почему вы мне обо всем этом рассказываете?

— Взгляни на народ твоего мужа! Сколийская Империя! — язвительно произнес Икуар. — Она даже названа в честь его семьи, Рубиновой Династии. Он этого тебе не говорил? Его полное имя Эльтор Виан Селей Кья Сколия. Но мы гораздо сильнее их, Тина! — Голос Икуара внезапно окреп. — Когда время уравновесит чаши власти, именно мы станем владыками всего космоса! Хорошенько запомни это!

У меня не нашлось никакого ответа на его слова. Икуар еще какое-то время пристально смотрел на меня, после чего откинулся в кресле и закрыл глаза. Лицо его приняло все то же дремотное выражение. Я сидела молча, чувствуя, что мое тело натянуто как струна.

Немного позже я переключила внимание на людей за пультами управления. Время от времени они бросали на меня быстрые взгляды, но тотчас спешили отвернуться. Было несложно прочитать выражения их лиц. Я бы не удивилась, если бы все они вдруг вскочили за своими консолями и закричали во весь голос:

— Слава Богу, что там сидишь именно ты, а не я!

Их работа в большинстве своем состояла в обслуживании Цилиндра. Тот ускорялся, готовясь к инверсии. Но то, что Джаг выполнял в считанные секунды, на Цилиндре занимало недели. Инженеры за другими консолями моделировали конструкции космических станций — новых миров, над которыми предстояло властвовать Икуару. Большинство моделей оказывалось нестабильными. У меня на глазах одна такая модель, длинная труба с глухими концами, сначала вела себя согласно расчетам, однако вскоре ее вращение сбилось с нужного ритма. Станция заколыхалась, и в конечном итоге вся конструкция завертелась волчком.

— Ты, конечно, понимаешь, что юридически, в соответствии с любыми законами, я буду обладать тобой и Эльтором до конца ваших дней. — Я посмотрела на Икуара. Он вновь открыл глаза и продолжил: — Это я говорю на тот случай, если вам в голову придет мысль совершить попытку бегства.

— В Империи и Союзных Мирах рабство считается незаконным! — воскликнула я.

Об этом мне никто не говорил, но почему-то я была уверена, что это именно так. Икуар улыбнулся.

— Может быть, и так. Однако условия Парижского договора требуют от вашего правительства возврата нашей собственности. У меня имеются все юридически обоснованные документы, связанные с покупкой вас обоих. В случае — скажем так — потери принца-рона отказ вернуть собственность может считаться деянием, приравненным к объявлению войны.

Я не поверила, что Империя или Союзные Миры могли подписать соглашение, требовавшее от них возвращать эйюбианам беглых рабов.

— А что это за договор?

— Ты что, действительно недоразвитая? — рассмеялся Икуар. — Да ты и впрямь безмозглая наложница! Экзотическая штучка, ослепительно красивая, скандально юная и глупая как пробка!

От злости я крепко стиснула зубы. Мне было наплевать на то, насколько он могуществен или генетически совершенен. Единственная разница между ним и Нагом заключалась в том, что Икуар жил во вселенной, в которой никто не мог положить конец его безумствам.

— Может быть, я разрешу тебе увидеться с Эльтором, — произнес Икуар. — Что ты на это скажешь?

Я едва не подскочила с кресла.

— Да!

— Отлично. Дариус, приостанови стимулирующий цикл в лабораторном отсеке номер пять!

— Приостановил! — ответил Дариус. Икуар поднялся.

— Пойдем!

Икуар повел меня по восьмиугольному коридору, но, пройдя всего лишь несколько шагов, остановился и открыл портал. Мы прошли сквозь блестящую мембрану и оказались в беспорядочно загроможденной лаборатории. Вдоль стен и на открытых пространствах высились горы аппаратуры. Все это я заметила лишь мельком, боковым зрением, потому что сразу же увидела Эльтора.

— Нет! — Мне показалось, будто пол уходит у меня из-под ног. — Боже, нет! Пожалуйста! Только не это!

При помощи специального каркаса Эльтор был подвешен над поверхностью пола примерно на высоте пяти футов. Он был полностью обнажен, и все его тело — с головы до ног — было опутано какой-то сетью. Взгляд его был устремлен в потолок. Дыхание было прерывистым, как у тяжелобольного, и скорее напоминало скрежет. Казалось, будто у него перерезано горло. Пот крупными каплями струился по его телу, стекая на пол.