Полуночный танец дракона (сборник) - Рэй Брэдбери Страница 8

Как ни странно, это, похоже, сработало.

– Едет, едет! – оживились дамы.

– Да, черт побери! – отозвались кавалеры.

Все это время они не смотрели друг на друга.

Даже когда огромный, похожий на трансконтинентальный экспресс сдвоенный трамвай остановился, рассыпая искры и шипя тормозами, кавалеры в измятых пропотевших смокингах галантно помогали своим разодетым в пух и прах дамам подняться по железным ступенькам, стараясь не смотреть на их лица.

– Оп-ля!

– Я уже наверху!

– Вот и умница!

Вслед за дамами по стальным лесенкам в трамвай забрались и мужчины.

Прозвенел колокольчик, прогудел клаксон, и огромный трансконтинентальный экспресс, идущий, правда, только до Венеции ^[8] (до которой было всего тридцать миль), тронулся с места и поспешил к сокрытому в полуночном мраке месту своего назначения.

Это вызвало бурный восторг как у утомленных танцами дам, так и у мужчин, мечтавших поскорее отстегнуть накрахмаленные белые манишки и распустить галстуки.

– Мне душно, откройте, пожалуйста, окошко!

– Меня знобит, поскорее закройте все окна!

Разделившись на арктических и экваториальных жителей, эти старые дети дружно устремились к безмятежным морям и к берегам безумной надежды.

Пара, сидевшая в первом вагоне прямо за вагоновожатым, зачарованно наблюдала, как движениями, напоминавшими взмахи дирижерской палочки, он переключал медные рукоятки – левую, правую, среднюю – и при этом непрерывно всматривался в туман.

Стальной экипаж вез их от Майрона к Нептуну.

Первой молчание нарушила дама:

– Вы не позволите мне сесть возле окна?

– Разумеется! Я и сам хотел вам это предложить.

Они поменялись местами. Она повернулась к окну и стала следить за проплывавшими мимо темными зданиями и деревьями, над которыми виднелись редкие звезды и узкий серп луны.

– О чем вы думаете? – поинтересовался он.

Ее силуэт смутно виднелся на фоне этих проплывающих за окном теней.

– Когда сижу в такой древней развалюхе, – тихо сказала она, – мне всегда кажется, будто я путешествую сквозь время, в прошлое.

– Никогда об этом не задумывался, – хмыкнул он, вытягивая шею, чтобы получше ее разглядеть, но она сидела, отвернувшись к окну, казавшемуся ему телевизионным экраном, на котором нерезко настроенные каналы переключались ежесекундно. Он принялся рассматривать свои руки. На них были надеты белые перчатки. – Никогда.

– Так задумайтесь, – вздохнула она.

– Простите, не понял?

– Задумайтесь об этом, – повторила она чуть-чуть погромче и вновь углубилась в созерцание мелькавших за окном ночных картин. – Мне кажется, это связано не только с временем и пространством. Я испытываю донельзя странное чувство…

– И что же вы чувствуете?

– Мне кажется, что я таю, ну, как будто теряю вес. Чем дальше мы едем, тем легче я становлюсь. Разве это не странно? Может быть, и вы испытываете нечто подобное?

– Признаться, нет.

– Так не теряйте же времени зря! Расслабьтесь. Сначала невесомыми станут ваши ступни, затем лодыжки, потом колени… Останется только ваша одежда!

Он озадаченно покосился на соседку, но так и не смог увидеть ее лица.

– Ну так давайте, – шептала она. – Расслабьтесь! Снимите все зажимы! Ну как, получается?

– Я действительно начинаю что-то чувствовать.

Он откинулся на спинку сиденья.

– Не надо ничего говорить, просто расслабьтесь, – продолжала она, не оборачиваясь.

– Уже, – пробормотал он, принявшись массировать колени руками. – Почти…

– Не лгите!

– С чего вы взяли, что я лгу?

– Мужчины привыкли лгать – они всю жизнь только этим и занимаются. Пора бы и остепениться.

– Нет-нет, – запротестовал он. – Я действительно это чувствую!

– Я рада за вас. Только не надо так волноваться. Какое странное чувство, правда?

Он молча кивнул. Большой красный трамвай ехал все дальше и дальше, оставляя позади маленькие приморские поселки, открытые поля, детские сады и рощи.

– Вы меня просто сразили! – сказал он неожиданно.

– Тсс! – прошептала она.

– Нет, правда, – продолжал он. – Вы были душой этой вечеринки, заворожив собравшихся своими рассказами, идеями, и все послушно делали то, что вы предлагали! И я действительно теряю вес, в точности как вы и сказали.

– Вот и прекрасно.

Он обернулся и обвел взглядом покачивавшихся в такт движению трамвая пассажиров.

– Вы обратили внимание на то, – сказал он, – что все участники сегодняшнего бала были в белых перчатках? Вы, я, все?

– Хотелось бы знать почему? – Она отвернулась.

– Я хотел спросить об этом у вас.

Мерно покачивавшийся трамвай все глубже и глубже погружался в пучину постепенно сгущавшегося тумана. Он долго смотрел на ее собранные в узел темные волосы и наконец спросил:

– Простите, как вас зовут? Помнится, там, в зале, вы назвали свое имя, но оркестр играл так громко, что я, к сожалению, его не расслышал…

Ее губы едва заметно шевельнулись.

– Простите? – переспросил он.

Ее губы шевельнулись вновь.

– Вот мы и приехали, – сказала она.

– Если вас интересует мое имя, то я могу назвать его хоть сейчас…

– Мы уже приехали, – повторила она, отмахнувшись от него и направляясь по проходу между сиденьями к выходу, и была уже на полдороге к двери, прежде чем до него дошло, что она ушла и что состав замедляет ход.

Он увидел огни за окном, дверь с шипением растворилась, и он не поспел за своей спутницей, чтобы, выйдя первым, помочь ей сойти. Но наконец он встал рядом с ней, и прозвучали колокольчик и клаксон, и огромный ночной трамвай исчез в ночи, а она все стояла и смотрела на звезды.

– Мне кажется, нам следовало бы сойти с дороги, – сказал он. – Мы мешаем движению.

– Здесь нет машин, – спокойно ответила она, направившись к обочине.

Он поспешил вслед за ней.

– Вы только на меня не обижайтесь.

– Безлунная темная ночь… Как я ей рада… Настоящая романтика.

– Мне всегда казалось, что луна и лунный свет…

– Ни луны, ни света, – оборвала она его. – Так лучше всего.