Блуждающий разум - Алексей Калугин Страница 8

Протоптанная в снегу тропинка вилась меж невысокими еще сугробами, огибала березы, ныряла под разлапистые ветки елей. Тропинка петляла, кружила, пряталась за снежными заносами – как будто куда-то манила, звала, зазывала. Но на самом деле она никуда не вела. Описав широкий неровный круг, тропинка замыкалась в кольцо.

Такие тропинки-обманки, именовавшиеся не иначе как Уроборосы, во множестве оплетали лесной массив, окружающий поселок альтеров. Каждый год, как только выпадал первый снег, жители поселка, объединившись в группы, отправлялись их протаптывать. А потом ежедневно гуляли по ним, дабы вид у тропинок был ухоженный. Основатель поселка и неформальный лидер сообщества вольных альтеров и примкнувших к ним людей Соломон Юрьевич Шток называл Уроборосы защитой от случайных прохожих.

В пяти километрах к западу от поселка альтеров располагались два садово-дачных товарищества, каждый домов на триста. В семи километрах к востоку находился недавно построенный коттеджный поселок, половина домов в котором были уже проданы и заселены. К северу местность была болотистая. Там, в десяти километрах от поселка, в низине, лежали три торфяных пруда с темно-коричневой, почти черной водой, куда летом энтузиасты ходили рыбу ловить, а то и купаться. Зимой же там было малолюдно. Зато с севера в пяти километрах от поселка проходила довольно оживленная автотрасса, соединяющая две железнодорожные станции. С одной стороны от трассы стояла деревня, похожая скорее на потерявший свой город окраинный микрорайон. По другую сторону дороги прежде находились фермы с прилегающими к ним выпасами. Когда фермерству пришел конец, в пустующих зданиях расположились какие-то сомнительные мастерские, производящие декоративную плитку, деревянную фурнитуру и картонные коробки. А вдоль дороги выстроились магазины, магазинчики, ларьки, кафешки, шашлычные, автомойки и мастерские. Появился даже мини-зоопарк с козлами, верблюдами и страусами в загонах. Понятное дело, в таком окружении велика вероятность, что кто-то случайно собьется с пути или намеренно решит срезать дорогу, пойдя через лес, и наткнется на поселок альтеров.

Все в округе знали, что в лесу находится коттеджный поселок, обнесенный высоким забором. В деревне ходили слухи, что там живут не то тайные миллионеры, не то бывшие мафиози. В гости туда никого не звали, поэтому никто и не ходил. От греха подальше. Однако от случайностей страховки не существует. Страховку придумал Соломон Шток, придав ей вид замыкающихся на себе тропинок.

В основе любой хитрости, как утверждал Соломон, лежит элементарная психология. Наткнувшись на ухоженную тропинку, человек, не знающий местности, скорее всего, по ней и пойдет. А сделав круг и вернувшись на то же место, с которого начал, семеро из десяти махнут рукой и вернутся назад тем путем, каким пришли. Двое из трех оставшихся, прежде чем уйти, сделают еще один круг. Последний, относящийся к категории особо упертых, сделает минимум три круга.

Со временем, а именно три года спустя после начала повального увлечения Уроборосами, обитатели поселка начали склоняться к мнению, что теория закольцованных тропинок была не более чем шуткой Соломона Штока. Однако, когда Соломона исподволь подводили к разговору о Уроборосах, он лишь загадочно улыбался. А когда напрямую спрашивали о том же, он хранил суровое молчание.

Как бы там ни было, зимняя забава многим пришлась по душе. И, как только выпадал первый снег, жители поселка отправлялись протаптывать тропинки. Одни, превратив это дело в искусство, выписывали на снегу эмблемы и вензеля. Другие, отдавая дань спортивному духу, создали несколько видов состязаний по протаптыванию Уроборосов. У каждого был свой свод строгих или не очень правил и свои критерии оценки результатов.

К единственному въезду на территорию поселка не вели ни протоптанные тропинки, ни накатанные дороги. Не зная точно, где он находится, найти его было невозможно.

Прежде дачники, ругая всех и вся, тащились до своих участков по разбитой, изрытой ямами грунтовой дороге. Которая в пору дождей делалась и вовсе непроходимой. Строительство нормальной дороги организовал все тот же Шток. Теперь дачники ездили по бетонке и ругали тех, кто сделал ее слишком узкой. На обочине четвертого километра бетонки штабелями в рост человека было сложено несколько десятков плит, которые по какой-то причине так и не пошли в дело. Две плиты были уложены на землю, перпендикулярно бетонке. Съехав по ним, нужно было обогнуть штабели плит, за которыми начинался совсем неплохой проселок.

Однако, проехав или протопав по проселку километра полтора, случайный проезжий или прохожий упирался носом или бампером в старый, покосившийся шлагбаум с прибитыми к нему таким же древним запрещающим знаком и доской с поясняющей надписью «Проезд закрыт!». Шлагбаум оберегал не знающих дорогу путников от падения в овраг шириной в три метра и глубиной метров в пять, а то и больше, заваленный старыми, драными покрышками, сломанными ящиками, ржавыми консервными банками, битыми бутылками и еще невесть каким хламом. Преодолеть этот ров невозможно было даже на очень крутом внедорожнике. Спуститься же в него на своих двоих мог решиться только форменный безумец. Мало кому за пределами поселка было известно, что над созданием инсталляций «Ров» и «Плиты» работал проживающий здесь же, в поселке, художник-акционист Владимир Скоробогатов. Он не был альтером, но у него тоже имелись причины скрываться. Владимир Скоробогатов прославился своими перформансами, которые мало кто понимал. Власть же, как известно, видит крамолу во всем, что понять не в состоянии. Поэтому Скоробогатову за его художества грозило несколько вполне реальных уголовных статей.

Случайному путнику не оставалось ничего иного, как только повернуть назад. Тем более что прямо перед шлагбаумом имелась удобная площадка для разворота.

Если же перед шлагбаумом оказывался житель поселка, он брал в руку дистанционный пульт, направлял его на кривую сосну, растущую по другую сторону рва, и нажимал кнопку. В ту же минуту, будто по мановению волшебной палочки, кривой шлагбаум исправно поднимался – и широкий, крепкий выдвижной мост, способный выдержать пятитонную фуру, ложился через ров. За мостом же начиналась засыпанная крупным щебнем ровная, накатанная дорога, ведущая прямиком в поселок.

Дороги, как положено, вели из пункта «А» в пункт «Б». А тропинки вились Уроборосами.

Сейчас по тропинке шли двое. Они просто прогуливались. Но время от времени в тех местах, где снег осыпался на тропу, они, как было заведено, утаптывали его. День был морозный, но пасмурный. Небо то ли собиралось обрушить на людей груды снега, то ли просто хмурилось по какой-то своей, непонятной даже метеорологам причине. Один из гуляющих, тот самый Соломон Юрьевич Шток, что придумал Уроборосы, был одет в темно-синюю финскую пуховую куртку с откинутым на спину капюшоном, застегнутую на молнию до самого верха широкого, стоячего воротника, в котором Соломон прятал аккуратную светло-русую бородку. Снизу из-под куртки видны были изрядно поношенные светло-голубые джинсы. Голову Соломона плотно облегала вязаная спортивная шапочка малинового цвета. Второй был в таких же синих джинсах, только поновее, и в черной кожаной куртке, явно не подходящей к сезону. Голова его была повязана черной банданой с разноцветными черепами. Звали его Дмитрий Рапушкин, но друзья, как правило, называли его просто Димоном. Один только Соломон с самого первого дня их знакомства настойчиво продолжал именовать Димона Дмитрием. Шток был вдвое старше своего спутника, но разговаривали они вовсе не как наставник с учеником, а как старые друзья. При этом Димон не забывал выказывать Соломону должное уважение.