К вопросу о циклотации - Борис Стругацкий Страница 49

На верхушке холма раскапывали жилища древних таджиков, у подножия был разбит лагерь: две палатки и малиновый флаг с изображением согдийской монеты (круг с квадратной дырой посредине). Таджикский замок третьего века не имеет ничего общего с зубчатыми стенами, подъемными мостами и подземными темницами. В раскопанном виде это две-три ровные площадки, окаймленные по квадрату двухвершковой оградой. Фактически от замка остался только пол. Здесь можно найти горелое дерево, обломки глиняных сосудов и немало вполне современных скорпионов, а если повезет – старую позеленевшую монету.

В распоряжении группы была машина – старенький вездеход, – на которой в целях археологической разведки мы совершали далекие рейсы по ужасным горным дорогам. Накануне того дня, когда появились Пришельцы, Стронский на этой машине уехал в Пенджикент за продуктами, и мы ждали его возвращения утром двадцать третьего августа. Машина не вернулась, начав своим исчезновением цепь удивительных и непонятных происшествий.

Я сидел в палатке и курил, дожидаясь, пока промоются черепки, уложенные в таз и погруженные в реку. Володя работал на верхушке холма, там крутилась под ветром лёссовая пыль и виднелись белые войлочные шляпы рабочих. Шипел примус, на нем варилась гречневая каша. Я курил и искал причины, по которым Стронский мог опоздать на шесть часов. У нас кончался керосин, осталось всего две банки консервов и полпачки чаю. Что будет, если Стронский не приедет сегодня? Я встал, потянулся и впервые увидел Пришельца.

Он неподвижно стоял перед входом в палатку, матово-черный, ростом с большую собаку, похожий на громадного паука. У него было круглое, плоское, как часы «Молния», тело и суставчатые ноги. Через секунду он качнулся и двинулся прямо на меня. Нас разделяло шагов десять, не больше. Я остолбенело глядел, как он медленно переступает ногами, оставляя в пыли дырчатые следы.

Учтите, я и понятия не имел, что это Пришелец. Для меня это было какое-то неизвестное животное, и оно приближалось ко мне, странно выворачивая ноги, немое и безглазое. Я попятился. В то же мгновение раздался негромкий щелчок, и внезапно вспыхнул ослепительный свет, такой яркий, что я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то сквозь красные расплывающиеся пятна увидел его на шаг ближе, уже в тени палатки.

– Господи… – пробормотал я.

Он стоял над нашим продовольственным ящиком и, кажется, копался в нем двумя ногами. Блеснула на солнце и сразу куда-то исчезла консервная банка. Затем он отодвинулся в сторону и скрылся из виду. Сейчас же смолкло гудение примуса, послышался металлический звон.

Не знаю, что бы сделал на моем месте более уравновешенный человек. Помню, я заорал во все горло, то ли желая испугать «паука», то ли чтобы подбодрить себя, выскочил из палатки, отбежал на несколько шагов и остановился, задыхаясь. Ничего не изменилось. Вокруг дремали горы, залитые солнцем, на верхушке холма торчали белые шляпы рабочих. И тут я снова увидел Пришельца. Он быстро бежал по склону, огибая холм, легко и бесшумно, словно скользя по воздуху. Ног его почти не было заметно, но я отчетливо видел странную резкую тень, бегущую рядом с ним по жесткой серой траве. Потом он исчез.

Меня укусил слепень, и я хлопнул его мокрым полотенцем, которое, оказывается, держал в руке. С вершины холма донеслись крики – Володя с рабочими спускался вниз и давал мне знак снимать с примуса кашу и ставить чайник. Они ничего не подозревали и были поражены, когда я встретил их странной фразой:

– Паук унес примус и консервы.

Володя говорит, что это было страшно. Я сидел у палатки, курил и стряхивал пепел в кастрюлю с кашей. Глаза у меня были белые, я то и дело оглядывался по сторонам.

Видя, что мой старинный друг принимает меня за сумасшедшего, я принялся торопливо и сбивчиво излагать ему суть события. Затем мы осмотрели местность. Следов, если не считать полузатоптанных ямок у входа в палатку, нам обнаружить не удалось. Зато выяснилось, что «паук» утащил, кроме примуса и консервов, мой дневник, коробку карандашей и пакет с самыми ценными находками.

– Вот скотина! – произнес Володя растерянно.

Наступил вечер. По долине пополз слоистый белый туман, над хребтом вдали загорелось созвездие Скорпиона, похожее на трехпалую лапу. Рабочие скоро заснули, а мы лежали на раскладушках и обдумывали события.

После долгого молчания Володя с тревогой сказал, что, по его мнению, между появлением «паука» и опозданием Стронского может быть какая-то связь. Я и сам думал об этом, но не ответил. Тогда он еще раз перечислил пропавшие предметы и высказал нелепое предположение о том, что «паук» был искусно переодетым вором. Я задремал.

Меня разбудил странный звук, похожий на гул мощных авиационных моторов. Некоторое время я лежал прислушиваясь. Почему-то мне стало не по себе, может быть, потому, что за месяц работы здесь я не видел еще ни одного самолета. Я встал и выглянул из палатки. Была глубокая ночь, часы показывали половину второго. Небо было усыпано колючими звездами, от горных вершин остались только мрачные глубокие тени. Потом на склоне горы напротив появилось яркое пятно света, поползло вниз, погасло и снова возникло уже гораздо правее. Гул усилился.

– Что это? – встревоженно спросил Володя, протискиваясь наружу.

Гудело где-то совсем близко, и вдруг ослепительный свет озарил вершину нашего холма. Свет был бело-голубой, и холм казался сверкающей ледяной вершиной. Это продолжалось несколько секунд. Затем свет погас, и гудение смолкло. Из палатки рабочих донеслись испуганные голоса.

Снова раздался могучий рев, он поднялся над долиной и, быстро затихая, исчез где-то вдали. Мне показалось, что я увидел темное продолговатое тело, скользнувшее между звездами в направлении на юго-восток.

Подошел Володя с рабочими. Мы уселись в кружок и долго сидели молча, напряженно прислушиваясь к каждому звуку. Честно говоря, я боялся всего – «пауков», непроглядной темноты безлунной ночи, таинственных шорохов, которые мерещились мне сквозь шум реки. Володя шепотом сказал, что мы, несомненно, находимся в самом центре каких-то странных событий. Я не возражал. Наконец мы озябли и разошлись по палаткам.

– Что, если они придут снова? – спросил Володя, укладываясь.

– Не знаю, – ответил я.

Но они не пришли.

На другой день мы поднялись на раскоп и обнаружили, что не осталось ни одного черепка из найденных накануне. Вся керамика исчезла. Ровные площадки пола в раскопанных помещениях оказались покрытыми дырчатыми следами; холм выброшенной земли осел и расплющился, словно по нему прошел дорожный каток; стенка была разрушена в двух местах. Рабочие переговаривались вполголоса и жались поближе к нам. Им было страшно, да и нам тоже. Машина со Стронским не приходила. На завтрак мы доедали остатки хлеба и пили холодную воду. Я, посоветовавшись с Володей, надвинул поглубже шляпу и решительно двинулся по дороге в Пенджикент, рассчитывая поймать попутную машину.

Первые несколько километров я прошел без происшествий и два раза даже присаживался покурить. Стены ущелья сдвигались и расходились, пылил ветер, шумела река. Несколько раз я видел стада коз, но людей не было. До ближнего населенного пункта оставалось еще километров десять, когда появился Черный Вертолет. Он с глухим гулом пронесся над моей головой и исчез за поворотом ущелья, оставив за собой струю горячего ветра. Он не был зеленым, как наши военные вертолеты, или серебристым, как транспортно-пассажирские, а матово-черным и тускло отсвечивал на солнце, как вороненый ствол ружья. Цвет его, непривычная форма и мощное гудение – все это сразу напомнило мне о событиях минувшей ночи, о «пауках», и мне снова стало страшно.