Кроатоан - Хосе Карлос Сомоса Страница 49

— Мне нужно… Мне лучше пойти домой, — бессвязно бормочет здоровяк. — Нам бы лучше…

Логан стоит, прислонившись к дереву, тяжело дыша, не отвечая. Для ночи в лесу он одет холодновато. Мужчина рядом совершенно обнажен, не считая изгвазданных носков. На лице его муравьи, но он уже успел избавиться от основной массы и отогнал мух, пивших кровь из свежей раны на животе: теперь здоровяк опустился на колени и рассматривает разрез. В шаге позади стоит девчонка-подросток: она вся голая, но перемазана с ног до головы, точно участница эротических боев в грязи. Девушка визжит и закатывает глаза, начиная осознавать собственную наготу. А потом бросается наутек.

— Я только… хотел убежать… — объясняет мужчина. — Уйти подальше… Я только хотел…

Логан не отвечает, он припал к коре дерева. Боль в лодыжке. Израненные подошвы прямо кипят. Люди вокруг всхлипывают, кричат, вопрошают. Но в целом они как будто смирились с возвращением в прежнее состояние. Муравьи перетекают с ладоней Логана, с прежде покрытых лаком, а теперь поломанных ногтей, совершая великий исход на дерево. «А ведь им тоже досталось, — думает Логан, глядя на помятых муравьев. — Теперь и они всего лишь насекомые». Он догадывается, что Большая Мать освободила многих своих приверженцев. Все они пробудились от… как-это-ни-назови. От чертова Морока.

— Я хочу домой, — ноет здоровяк.

— Ты уже дома, — отвечает Логан.

Мужчина таращит глаза:

— Что случилось?.. Я помню, как… ехал в машине… Хотел убежать…

Логан отталкивает бедолагу. Матерясь, пробует опереться на больную лодыжку: боль жжет, как удар кнута. Зато он жив. Как говаривал Плакса: «Если тебе больно, улыбайся жизни».

Причин улыбаться у Логана немного. Его окружают сотни жертв непонятной войны. Беженцы без одежды и без пищи, страдающее человечество. Мальчишка, который с воплями отдирает что-то приставшее к ноге. Женщина, которая помогает подняться другой женщине. Тело, которое не поднимется уже никогда. Логан тоже осматривает себя. Стройный белый торс обнажен, хотя он и не помнит, когда снял с себя куртку и футболку. Кожаные брюки в обтяжку до сих пор на нем, только пуговицы расстегнуты. У Логана смутное ощущение, что он пытался снять и штаны, но помешал ремень с кобурой. Ноги босые. Но самое страшное, понимает он, это лодыжка.

Зато при нем остался пистолет. И медальон Бизона. Да, медальон — это хорошо.

Насекомые до сих пор ползают по его телу, не желая отказываться от лакомой крови. Как и когда все это успело вскарабкаться по его ногам? Большинство составляют муравьи. Но и муравьи сейчас выглядят растерянными. Им перестал нравиться симбиоз с млекопитающим. Им просто хочется с него убраться, и Логан им не препятствует. Он отряхивается обеими ладонями. Под штанами тоже обнаруживается оживленное движение маленьких лапок. Логан снимает штаны, садится на наклонном участке, стараясь не опираться на лодыжку, изгоняет насекомых, оставшихся на его бритых гениталиях, вытряхивает последних из штанин и снова надевает брюки.

Мимо него проползает молодая женщина, говорящая на другом языке. Похоже на арабский. «Гамаль», — слышится Логану. «Черножопая. Без паранджи и без платья». Логану почти смешно. Женщина перестает ползти, в ужасе взирает на Логана, а Логан — на нее. Глаза у женщины темные и влажные, словно упавшие звезды. Она прикрывает исцарапанные груди. Такие проявления человечности и стыда вызывают у Логана улыбку.

— Где… мы? — стонет арабка по-испански с заметным акцентом. — Вы знаете?.. Где Гамаль, мой муж?..

Логана упекли в тюрьму за избиение арабов. Но в каталажке начинаешь понимать, что́ лучше делать в одиночку, а когда удобнее использовать других. На талии у женщины выжила темная юбка — или это так завернулась ее рубашка? Ткань так сразу не рвется, а женщина, не понимая, что и для чего он затеял, пытается вырваться. Логан хватает ее за волосы и пускает в ход зубы. Женщина кричит. До ее криков никому нет дела. Отвоеванным куском ткани Логан перематывает лодыжку, а еще двумя обрывками пеленает себе ступни.

Он оставляет женщину лежать на земле и, хромая, спускается с холма.

Логан пытается вспоминать. Видения на дороге, Паучиха за спиной. Затем его затянуло в водоворот. «А потом нас выкинуло, как будто на берег». Лес, в котором он сейчас находится, с этими характерными хребтами, должно быть, лес Альберче. Если так, Логан, наверное, сможет добраться до обсерватории. Он принимает простейшее решение: спуститься вниз по склону и поискать Паучиху. Если не найдет, двинется дальше в одиночку.

Логан до сих пор не пришел в себя. Голова кружится, подступает тошнота. Ну и конечно же страх. Как будто набегает волна, гигантская стена черной воды: она захватила их с Паучихой в свою исполинскую длань, прокрутила в шестеренках невероятных колес и выплюнула на берег.

Короткая встреча с Большой Матерью, одно мимолетное поглаживание.

Логан вспоминает слова из письма Мудрого: «Мир изменится». Даже Мудрый не понимал насколько.

Логан добирается к подножию холма, кривясь от боли и озираясь по сторонам.

Сложно искать среди лежащих и убегающих тел, среди неподвижных, скрюченных и изуродованных, среди охваченных панической суматохой. Но Логан знает, что Паучиха его не бросит. Либо она умерла, либо она рядом и ждет его.

— Паучиха! Паучиха!

Ночь не отвечает. Она никогда не отвечает, она беспощадна и слепа. Вокруг Логана — хаос разбредающихся тел, ошметков одежды и людей. Что случилось? «Теперь, если разбираться серьезно, без балды, что здесь случилось?»

Глубоко внутри ему хочется разрыдаться от неуправляемого страха.

Как малышу. Реветь и ни о чем не думать.

Он бродит и зовет, продолжая рассматривать чудом уцелевших.

И наконец он слышит:

— Ло-о-ога-а-а-а-ан! ЛОГА-а-а-а-АН!

Сначала он ее не видит. Он бы ее так и не увидел, если бы она не закричала: Паучиха свернута кольцом. Вероятно, она скатилась в ложбину с первого склона и теперь ее тело зажато между камней и веток. Дрожащая мокрица, скатанная в шарик.

Логан хромает к ней. Паучиха поднимает комковатое лицо, ничем не отличимое от земли, в которую оно вмято. Девушка покрыта субстанциями, собранными на разных стадиях путешествия, — по преимуществу грязью и насекомыми. Она пахнет лесом и терпким илом. Волосы ее стали как корни, голова как воющий клубень:

— Б-б-бо-о-о-о-о-о-о-ольно! Нога-а-а-а-а-а!

Логану сложно наклоняться, поэтому он садится на землю. Перевязанная нога ритмично стреляет болью. Он наблюдает. Мгновение или чуть дольше. Внимательно наблюдает.

— Тсс, подружка. Все, теперь все. — Он гладит ее по волосам. Она всхлипывает. Логан отмечает, что у Паучихи изранено все тело, но самое страшное — это, конечно, нога. Даже Логана передергивает при виде этой раны. Ему никогда не доводилось видеть такой ноги. Кость разрывает бедро, словно кинжал убийцы, который до поры прятался под кожей, а теперь вырвался наружу.