Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - Джон Джейкс Страница 47

– Приам.

– Знатное имя. Давай-ка, глотни.

Приама действительно мучила жажда. К тому же Натаниель Грини был так убедителен. Поэтому, забыв про осторожность, Приам позволил отвести себя к остальным слугам. Они, конечно, сразу его узнали и встретили весьма недружелюбными взглядами, пока не поняли замысла Грини, а уж он-то старался изо всех сил, подмигивая и жестикулируя за спиной Приама.

Угрюмые взгляды тут же исчезли. Напряженное лицо Приама расслабилось. А Грини с перерывом в три-четыре минуты доставал спрятанную фляжку и прикрывал Приама, пока тот делал глоток. Уже совсем скоро Приам начал весело хихикать и даже смеяться в голос. Остальные рабы, кроме двух женщин, явно не одобрявших такой забавы, усмехались и подталкивали друг друга.

– Еще! – сказал Приам.

– Пожалуй, хватит, – возразил Грини с усмешкой. – Впрочем, попробуй взять.

Он держал фляжку в вытянутой руке. Приам качнулся вперед, пытаясь ее достать, но в последнее мгновение Грини отдернул фляжку в сторону.

Приам рухнул на стол, смахнув на траву блюдо с масляными бобами.

– Бог мой! – расхохотался Грини. – Какой же ты неуклюжий!

– Чего еще ожидать от тупого ниггера с плантации? – сказал кто-то.

Мрачное подозрение шевельнулось в голове Приама, заставив его выйти из оцепенения.

– А ну-ка, живо дай мне этот напиток! – рявкнул он.

Грини плавно помахал фляжкой:

– Да вот же он, ниггер. Все твое, если ты еще способен что-нибудь видеть.

Смех зазвучал громче.

– Давай сюда! – На этот раз Приам уже ревел.

– Надо же, какой прыткий! – воскликнул Грини, продолжая помахивать фляжкой. – Да кто ты такой, чтобы приказы отдавать?

– Просто наглость, – согласился кто-то из рабов.

Приам моргнул и отер пот с шеи, глядя на раскачивающуюся перед ним фляжку. Внезапно он ринулся вперед, пытаясь схватить ее. Грини отпрыгнул назад. Приам схватил воздух. Рабы захохотали.

Приам наклонил голову, повернулся и набросился на других негров с кулаками. Женщины завизжали. Мужчины бросились врассыпную.

Шум привлек внимание Тиллета и нескольких гостей. Тиллет и так уже был на грани срыва из-за невыносимой жары и недавней стычки с Купером. Да еще вид кузена Чарльза, который сидел под столом в разорванных на колене бриджах и весело приветствовал назревавшую драку, подлил масла в огонь.

Тиллет подошел как раз в ту минуту, когда Приам повторил попытку схватить Натаниеля Грини. Раб Кэлхуна спрятался за спинами трех здоровяков-негров из дома Мэйна. Сам сенатор появился в тот момент, когда Грини, узнав владельца Монт-Роял, воскликнул:

– Этот ниггер за мной гоняется! Он пьян в стельку!

Тиллет в его подсказках не нуждался – он и сам все прекрасно понял.

– Иди к себе, Приам, – сказал он. – Я разберусь с тобой позже.

На лице Приама мелькнул страх. Он уже догадался, что все было подстроено нарочно, и едва сдерживал ярость. Подойдя к Тиллету, он показал на лежащую в траве фляжку:

– Я сделал глоток отсюда, потому что ниггер мистера Кэлхуна мне предложил. Он казался таким добрым, а потом начал меня обзывать.

Но Тиллет был так возмущен этим постыдным скандалом, что не желал ничего слушать.

– Меня не интересуют твои объяснения, – сухо сказал он.

– Да что этот ниггер такое говорит? – рассмеявшись, словно не веря собственным ушам, воскликнул Грини. – Все знают, что ниггерам нельзя пить спиртное. И я ему ни капли не давал. Ни капли, сэр! – повторил он, проникновенно глядя на своего хозяина.

– И то правда, – заговорила одна из негритянок. – Этот парень уже был пьян, когда пришел сюда.

Другие рабы тут же согласно закивали и начали разом что-то бормотать в подтверждение ее слов. Приам в изумлении смотрел на них, не в силах поверить, что его собственный народ может так поступить с ним. У него был такой вид, будто ему всадили копье в бок.

А Грини, исполненный праведного гнева, погрозил Приаму пальцем:

– Ты больше не ври, ниггер. Не пытайся навлечь на меня неприятности!

– Да, – сказал Тиллет, беря раба за руку. – Не надо. Хватит уже неприятностей на сегодня.

Приам отшатнулся от руки Тиллета. Все вокруг ахнули, и этот звук был похож на шум большой волны, рухнувшей на берег. Тиллет опустил взгляд и уставился на свою руку, словно не веря в то, что сделал Приам.

Подошел Салем Джонс. Встав рядом со своим нанимателем, он молча уставился на бузотера, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Приам стоял чуть ссутулившись, сжимая кулаки и обливаясь потом. Орри и Джордж присоединились к зрителям. Если Тиллет и не замечал, что Приам находится на опасной грани, то они заметили.

– Нам лучше уехать, – сказал Кэлхун. – Натаниель, если ты…

– Нет, – возразил Тиллет. – Вам не нужно этого делать, Джон. Виноват Приам. – (Орри увидел, что отец взбешен как никогда.) – Иди домой, Приам. Немедленно, или будет хуже.

Приам покачал головой. Тиллет застыл, словно его ударили.

– Повторяю в последний раз, – сказал он.

И снова раб качнул головой из стороны в сторону. Лицо Тиллета налилось кровью. Надеясь предотвратить дальнейшее, Орри попытался заговорить с отцом. Но прежде чем он успел это сделать, Тиллет сделал резкий жест левой рукой. Джонс мгновенно понял сигнал. Он выхватил из-под модного сюртука дубинку из дерева гикори и взмахом приказал двум домашним слугам выйти вперед:

– Ты, Джим. Ты, Аристотель. Хватайте его!

Приам взревел и стал раскачиваться на месте. Мужчины приблизились к нему. Приам отступил на три шага и упал, налетев спиной на стол. Блюда с едой посыпались на землю, что-то разбилось.

Джонс позволил двум черным помощникам укротить Приама. Потом надсмотрщик наклонился и через плечи Джима и Аристотеля ударил Приама дубинкой. И повторил это несколько раз. От последнего удара Приам упал на колени. Из раны на лбу потекла кровь. Полными ненависти глазами он посмотрел на своего хозяина, вставшего прямо перед ним.

– Я говорил тебе, что хорошего не будет, Приам. И мне жаль, что ты не слушал.

Подойдя ближе к отцу, Орри сказал:

– Тебе не кажется, что он уже достаточно наказан?

– Нет! – тяжело дыша, в ярости ответил Тиллет. – Приам испортил праздник и опозорил меня перед моими гостями. Я хорошо обращаюсь со своими людьми, но не стану терпеть неблагодарность или бунтарский дух. И собираюсь преподать другим урок на примере этого ниггера.

Тиллет никогда не называл своих рабов ниггерами. Орри понял, что все его попытки остановить отца и помешать ему сделать то, что он задумал, ни к чему не приведут.

Приам тоже никогда не видел своего хозяина в таком гневе и знал, что наказания не избежать. Когда его уводили прочь, он только тихо плакал.