Операция "Одиночество" - Дмитрий Воронин Страница 47

Сознание возвращалось медленно. Постепенно Дик начал что-то воспринимать из окружающей действительности. Глаза он открывать не стал. В памяти сохранились последние моменты перед беспамятством. Он помнил четыре звена “Рапир", одновременно набросившихся на него, помнил, как стрелял… кажется, успешно. Помнил как в конце концов был вынужден рвануть рычаг катапульты. Еще помнил, как пристегнутый к креслу, он кувыркался среди обломков своего “Палаша" и смотрел на приближающуюся громаду авианосца… чьего? А потом бешено вращающийся обломок обшивки врезался в голову. Шлема он, конечно, не пробил, но от удара он, видимо, потерял сознание. “Так все-таки, чей же был корабль? Может, наш… но откуда… “Элеонора" шла на задание одна… или нет? Или это была “Элеонора"… черт, какие они все одинаковые. Или это был авианосец рекнов? Черт, так где же я?". Он прислушался, где-то рядом раздавался тихий голос, кажется мужской. Говорят на интергале… свои. Слава богу!

Дик открыл глаза. Он лежал на узкой койке в довольно большой каюте, стены которой были ровного темно-серого цвета. Возле койки на небольшом стуле сидел низенький упитанный человек в черной форме с древней эмблемой — змеей, обвивающей чашу. Медик… значит, я все же ранен. Но это не “Элеонора", у нас медотсек другой.

— Очнулся — усмехнулся коротышка и взглянул куда-то мимо Старка — Эй, ребята! Универ пришел в себя. Ты, парень, не переживай — снова обратился он к Дику — кости целы, так, слегка башкой стукнулся. Ну, это не страшно — головка у тебя крепкая, молодая, денек — другой поболит, и все пройдет. А может и раньше пройдет…

Усмешка, сопровождавшие последние слова медика, совсем не понравилась парню. И вообще, почему он не на “Элеоноре"? Может, перевезли на другой корабль, только зачем? Лейтенант осторожно сел на кровати. Тело слушалось нормально, ничего не болело, кроме головы, да и та просто слегка беспокоила. Он огляделся по сторонам. Кроме него и общительного медика, в каюте находились еще несколько человек, никого из них он не знал. Огромный негр, ширина плеч которого вызывала легкую дрожь, абсолютно лысый, в хаке пехотинца со знаками отличия капитана. Довольно высокая, лишь чуть ниже Дика, исключительно интересная блондинка с погонами астронавигатора третьего класса, то есть лейтенанта. Еще один ангел, майор, малосимпатичный бледный мужчина, голову которого почти полностью скрывал бинт, на котором ярко проступало большое красное пятно.

Дик молча оглядывал эту странную компанию. В его голове стал формироваться стройный ряд рассуждений, постепенно подводя парня к одному вполне очевидному, но очень неприятному выводу. Не желая смиряться с результатом своих умозаключений, он продолжал анализировать обстановку, пока его взгляд не упал на пояс капитана… вернее на то, чего там не было. Есть только одна ситуация, одна единственная, в которой пехотинец в полной форме может оказаться без вибромеча… Он поднял глаза на доктора и коротко спросил:

— Рекны?

— А ты соображаешь… Знаешь, было исключительно интересно наблюдать за процессом, пока ты приходил к этому выводу — медик повернулся к остальным. — Сначала он решил, что находится в госпитале. Оглядев нашу веселую компанию, сделал вывод что ты, Эванс, не слишком похож на выздоравливающего больного — повязку давно пора менять, только не на что… А ты, Том, со своим телосложением, вообще на больного не тянешь. Потом он какое-то время рассматривал тебя, Клай, решая, что ты можешь делать в столь разнородной компании. После этого заметил пустой пояс Томаса… и сделал единственно правильный вывод. Блестяще!

— Неужели у меня настолько все написано на лице?

— Для профессионала, малыш, а я таковым и являюсь, могу это сказать без ложной скромности — десять лет отдал в свое время психоанализу, поэтому твое нежная юношеская мордашка для меня как открытая книга.

— Ты прав, парень — рокочущим голосом прервал излияния доктора негр, — это самый натуральный, самый что ни на есть вонючий плен. Нас взяли четыре недели назад, шавки разбили “Сюзанну", это — он кивнул в сторону мужчины, которого доктор назвал Эвансом — майор Дортмунд, второй пилот авианосца, я — Томас Краббс, командир роты Морской пехоты… и вся рота в моем лице. Крошка, на которую ты таращил глаза — Клаудиа Лаудер, это ее первый рейс.

— А я Тим МакЛеннон, прошу любить и жаловать — вставил медик. — С вашего позволения, полковник медслужбы, начальник медкомплекса “Сюзанны"… Ну, в смысле, бывший начальник. Да, поскольку я тут самый старший по званию, ты можешь мне доложиться. Могу добавить, что тебя притащили шавки около часа назад в полной отключке, так что мне пришлось изображать для тебя маму родную. Цени, дорогой!

— Лейтенант Ричард Старк, авианосец “Элеонора". Мы выполняли задание по патрулированию пространства около Селесты, вступили в бой с небольшой эскадрой рекнов. Я сбил трех или четырех “Рапир", дальше ничего не помню. Хотя… помню, как мне кажется, что меня намеревался подобрать какой-то корабль…как раз, когда меня шарахнуло по голове.

— “Сюзанну" практически взяли на абордаж — сказала Клаудиа. Дику очень понравился ее голос, чарующий тембр которого даже, казалось, успокоил его головную боль. — Была моя вахта… Мы сошли со струны буквально перед носом Имперского авианосца и трех крейсеров. У меня даже создалось ощущение, что нас ждали. Почти сразу торпеда попала в двигательный сектор… А после такое началось! Нас схватили, рекны же вообще сильнее людей, да еще специально тренированные бойцы — мы ничего не могли сделать! Они сунули меня в истребитель и перевезли сюда… Остальных… у меня на глазах… — она разрыдалась и отвернулась.