Филин с железным крылом - Лариса Петровичева Страница 47

– Так я и думал, – произнес Ардион. – Это не твоя работа.

– Конечно, не моя, – пробормотала Антия. – Я спала.

Ардион посмотрел с таким гневом, что Антии показалось, будто у нее горят волосы. Хотелось поднять руки и закрыться от этого темного взгляда.

Владыка прошел по комнате, вышел на балкон. Постоял там несколько минут, устало вглядываясь в утреннюю даль, а потом нараспев произнес:

– Солнечный Кормчий плывет по небу, лик его ясен. Рука поражает демонов, сбросит на землю. Почему он до сих пор тебя не убил, Антия?

Она не знала, что на это ответить.

– Тебя жалеет? – предположила она. Откуда-то издалека донеслись испуганные голоса, шаги, звон – кажется, охрана дворца готовилась к обороне.

Ардион усмехнулся.

– Он не жалеет никого. Поэтому я не понимаю, почему он до сих пор сохраняет тебе жизнь.

– Хочет посмотреть, как ты со всем этим справишься, – сказала Антия. Ардион обернулся, и она готова была поклясться, татуировка на ключице исчезла.

– Может быть. Только что разрушилась защита моего дворца, только он мог ее снять, – каким-то чужим голосом произнес владыка Ашх-Анорна. – И вот я думаю, что же будет дальше?

Холод, который охватил Антию, был таким злым и жгучим, что у нее застучали зубы. Изо рта вырвалось облачко пара.

– А что будет? – прошептала она. Ардион прошел в комнату, закрыл за собой балконную дверь: в этом движении было что-то, подсказавшее Антии, что Ардион сейчас прощается с этим местом. Он уже потерял его.

– Возможно, ладья Солнечного Кормчего опустится в саду, – ответил Ардион. Присел на кровать рядом с Антией, провел ладонями по лицу. – И он испепелит нас обоих. Посмотри в окно.

Антия послушно выглянула в сад и увидела, как охрана дворца выстраивается вдоль аллей: то ли для того, чтобы защищаться, то ли затем, чтобы упасть в ноги Солнечному Кормчему и молить о пощаде. Утро было светлым, утро было золотым и розовым, пахнущим пионами и жасмином, но Антии казалось, что в любую минуту может пойти снег.

– Я не смогу тебя убить, – признался Ардион. – Люблю жизнь, понимаешь ли, особенно свою. Но есть тут один выход.

Антии показалось, что она снова оказалась во тьме того подземного хода, через который ее вел дядя Бриннен – но теперь стояла там совершенно одна.

– Я чувствую, что сюда спешит мой брат, – продолжал Ардион. – И если я сумею разметать его клочья по этой части Ашх-Анорна, то отец, может быть, простит меня. Может быть, тогда он разорвет нашу с тобой связь.

Антии было страшно подумать, что стояло за этой надеждой.

– Мои родители меня любили, – негромко произнесла она. – Когда заговорщики ворвались во дворец, отец успел отвести меня к подземному ходу. Дядя Бриннен охранял его… то есть он не настоящий мой дядя, мы просто сроднились за восемь лет. И тогда мы с ним побежали через эту тьму, и я слышала, как кричит мама.

В носу защипало. Глаза стало жечь, но Антия знала, что не будет плакать. Палач не увидит ее слез. Некрасивая гримаса скривила лицо Ардиона.

– Все рухнуло, когда ты появилась в Ашх-Анорне, – вздохнул он. – Все рухнуло, и я уже ничего не понимаю. И все валится у меня из рук, и я не знаю, что делать.

– Во дворце есть зеркало? – спросила Антия. На голову стало давить, словно ладья Солнечного Кормчего разворачивалась в небе над дворцом и медленно снижалась: вот тревожно загудели листья, вот от них потекли дымные струйки, вот…

Жарко. Нестерпимо.

– Есть, разумеется, – ответил Ардион. – Думаешь, как сбежать?

Антии казалось, что от ее рук и плеч натянулись тончайшие серебряные нити. Кто-то вел ее все это время и сейчас пытался отдать новый приказ.

– Давай отправимся в Арх-Аман к пирамиде, – предложила она. – Мы уйдем в мой мир, все вместе.

«Добраться до пирамиды, – подумала Антия. – А там посмотрим». Ардион вопросительно поднял левую бровь: он и правда был удивлен – а потом расхохотался.

– Нет, это безумие, – произнес он, отирая глаза. – Ты не просто демоница, ты еще и сумасшедшая.

– Мы уйдем. Мы уйдем, и тебе больше не придется сражаться. И ты больше не будешь доказывать, что достоин быть его сыном.

– Это безумие, – упрямо повторил Ардион, не сводя с нее взгляда. – Это невозможно.

Жар сушил кожу. Антия посмотрела в окно и увидела изогнутый нос ладьи. Лицо Ардиона дрогнуло, словно сделалось глиняным, и невидимые пальцы смяли его гримасой боли. Снаружи донесся стон – почти тот же, который Антия слышала, спускаясь по ступеням в нутро пирамиды.

– Он всегда испытывает нас, – с ледяной отстраненностью сказал Ардион. – Он проверяет – соответствуем ли мы статусу его детей.

– Мы сможем уйти, – прошептала Антия, уже понимая, что не сможет переубедить владыку. Все кругом заливал солнечный свет, но страх, который окутал ее, был сильнее того, что она испытывала во тьме.

– Нет, – откликнулся Ардион. – Нет, уже не сможем.

Когда коты вырвались в сад Ташан-Та, Верн уже знал, что отец там, и страх ворочался в груди, негромко твердя: вот и все, вот и все… Ладья Солнечного Кормчего плавно развернулась в небе и мягко спустилась на землю. Осборн, скакавший рядом с Верном, щурился от света и то и дело дотрагивался до лица.

– Печет, – произнес он. – Ох, печет!

Ладья отца не изменилась; Верн вспомнил, как все они однажды катались в ней и Микелла смотрела вниз с ужасом, вцепившись пальцами в белевинский кедр скамьи, а вот Ардион наслаждался полетом – тогда он выглядел как сын, который соответствует ожиданиям отца.

Судя по тому, что осколки солнца упали в мир, Ардион все-таки не оправдал высокого доверия.

Верн спрыгнул с кота-оленя и побежал по аллее: мимо остолбеневших от благоговейного ужаса охранников в полном вооружении, мимо засыхающих цветов, мимо фонтана, в котором почти не осталось воды, – туда, где золотоволосый рыцарь в сверкающих доспехах спускался на землю и плащ тек за ним, словно кровь.

– Отец! – закричал Верн, понимая, что Солнечный Кормчий сейчас обернется к нему и все закончится. Он вспомнил сердцебиение матери, которой никогда не знал, свою детскую комнату, руки кормилицы, солнце, что заглядывало в окно. Что стало с прежними детьми отца? Лежали в болотах жирным пеплом…

Темно-синяя сипуха с налету ударила его в голову – Верн упал, прокатился по траве и, уже принимая птичий облик, почувствовал, что отец смотрит на него. Что он в очередной раз проверяет их. Покажите, как сильно вы любите, как вы готовы сражаться не за улыбку даже – за тень его улыбки.

Вы еще достойны невыносимой чести быть его сыновьями?