Пленники Раздора - Екатерина Казакова Страница 42
Пленники Раздора - Екатерина Казакова читать онлайн бесплатно
— Идите.
…Когда целитель и его спутница вышли в коридор, девушка обернулась и, заглянув в обезображенное лицо, спросила:
— Ты злишься? Обиделся на меня?
Он покачал головой.
До людских покоев они дошли в молчании. Здесь Ихтор открыл первую незапертую дверь, кивнул в темноту пустого нетопленного покоя и сказал:
— Обживайся.
А после этого развернулся и ушёл. Ни разу не оглянувшись.
Донатос стоял перед решеткой, из-за которой на него смотрела, мерцая жёлтыми глазами, снежно-белая волчица.
— Светла? — колдун вглядывался в оскаленную морду, безуспешно пытаясь увидеть под обличьем свирепого хищника робкую незлобивую девушку.
Зверь утробно и глухо зарычал.
Ургай и Стеня, нынче несшие стражу в каземате, переглянулись.
— Наставник, — тихо спросил Ургай, — как же ей крови-то дать? Она ведь кидается. Не подступишься.
Крефф ответил, не отводя взгляда от псицы:
— За тупоумие тебя к ней закинем. Пусть до отвала наестся. А то ведь дурака учить — только портить.
Парень досадливо покраснел, а колдун тем временем обернулся к нему и сказал:
— Ступай на поварню, попроси кого-нибудь из служек ладонь посечь и в плоское блюдо нацедить из раны. А ты, — наузник повернулся к ратоборцу: — к целителям иди. Позови, кто потолковей из третьегодоков, порез затворить. И блюдо сюда несите. Да ещё кочергу захватите по пути, чтоб двигать было ловчее. А то ведь руку по локоть отхватит вместе с посудиной и не подавится.
Парни дружно кивнули, однако у самого выхода Стеня остановился, как споткнулся:
— Крефф, не серчай, но пусть Ургай один идет. Наставник велел из каземата не выходить, покуда смена не подоспеет.
Донатос кивнул, не глядя на парня:
— Правильно велел. Сиди.
Выуч вернулся на прежнее место, досадуя, что вбитая креффом привычка подчиняться старшему сыграла с ним нынче злую шутку и едва не заставила нарушить прямой приказ наставника.
А колдуну не было дела до переживаний парня. Он по-прежнему стоял перед решеткой и неотрывно смотрел волчице в глаза.
— Светла… — тихо позвал обережник.
Ходящая, услышав собственное имя, вдруг рванулась вперед, и крепкие зубы лязгнули, смыкаясь на железных прутьях. Обычный зверь все клыки бы обломал, а этой — хоть бы что. Ревет, рычит, ярится, аж захлебывается. Крефф, отпрянул. Не испугался, просто не ожидал. Тяжелая туша наваливалась на решётку. Зверина заходилась от бессильной злобы, но вырваться не могла и оттого свирепела ещё пуще: билась широкой грудью о препону, рявкала исступленно и яростно.
«Ургая, как за смертью посылать», — подумал Донатос, и в этот миг дверь каземата отворилась и послушник с блюдом в одной руке и кочергой в другой — показался на пороге.
Светла, учуяв запах крови, взревела и заметалась. Она кидалась из стороны в сторону, будто хмельная. Налетала попеременно, то на стены, то на дверь, выла, хрипела, билась о железо, скребла когтями по камню, лязгала зубами.
Ратоборец протянул креффу блюдо и кочергу, сказав:
— Сейчас, как уйму, пихай под низ.
Донатос кивнул. Стеня подошел к решётке и простер ладони к узнице, заточённой внутри. С пальцев выуча поплыло по воздуху зыбкое голубое сияние. Псица заскулила испуганно и жалобно, мигом растратив гнев и неистовство.
До боли знакомым показалось креффу жалобное щенячье «у-у-у» грозного хищника. Так всхлипывала Светла, когда случалось ей плакать от обиды или боли.
Колдун скрипнул зубами, глядя на то, как Ходящая пятится на полусогнутых лапах к противоположной стене темницы. Пятится, отворачивая одновременно с этим лобастую голову, чтобы защитить глаза от выжигающего их сияния.
Блюдо скользнуло под прутьями, обережник кочергой подвинул его как можно дальше и отошел. Стеня опустил руки, перестав удерживать волчицу.
Перемена в Ходящей была мгновенной и страшной. С утробным рыком Светла рванула с места к сладко пахнущей посудине. Дурея, перевернула её носом, затем раз и ещё раз. А потом бросилась вылизывать щербатый пол, измазанный в крови, само блюдо, разлетевшиеся по камню багряные капли.
Она успокоилась не скоро. Ещё какое-то время урчала и огрызалась неведомо на кого, а потом повалилась на бок и закрыла глаза. Рёбра тяжко вздымались и опускались, розовый язык вывалился из открытой пасти, а глаза, одурманенные блаженством, закрылись.
Донатос молчал и смотрел на зверину, которая ещё пару оборотов назад была безобидной дурочкой. Обережник хотел, когда она испробует крови, снова окликнуть, позвать по имени. И лишь теперь понял: некого окликать. И звать тоже некого. Да и незачем.
Колдун развернулся и направился прочь из подземелья, так и не почувствовав обращенных ему в спину сочувствующих взглядов послушников.
Тяжелые капли крови падали в белый снег, кропя его багрянцем, протапливая…
Лесана завороженно следила за тем, как ратоборец, ведший их обоз, запирает обережный круг. Ей сделалось неуютно. Чудно это — со стороны наблюдать за работой, которую привыкла делать сама, ни на кого не полагаясь. Она-то, дурища, когда остановились разбивать стоянку, привычно потянулась к болтающемуся на поясе ножу. И то верно, науку, за годы вбитую, в один день не отринешь. Добро ещё, Тамир вовремя заметил, накрыл руку ладонью, заставил опамятоваться. А не то пошла бы мужняя баба вдоль обоза, обережную черту наводить. Небось, видоки бы в едином ладу за сердце схватились.
— Иди, похлёбку вари, — негромко сказал колдун. — Твоё место нынче у костра.
Девушка кивнула и направилась туда, где мужчины во главе со Смиром, пристраивали на треноге набитый снегом котёл и разводили огонь.
— Давайте, помогу, чем могу, — предложила обережница.
— Хвала Хранителям, Смир, в кои веки раз поедим вкусной стряпни, а не твоей тюри, — весело сказал один из парней, разводивших огонь, и кивнул Лесане: — Там, вон, в санях: крупа, лук и мясо.
Она повернулась идти, но в этот миг Лют, незряче озирающийся по сторонам, сказал:
— Пошли вместе. Помогу. — Он взял обережницу за плечо и захромал рядом.
Она сперва удивилась этакому благодушию, но потом одернула себя — брат ведь.
Мешки в санях он сыскал сам, безошибочно. Нюх-то звериный.
Когда вернулись обратно к костру, Лесана села чистить лук, а волколак устроился рядом.
Обозники, покуда ещё не стемнело, разбрелись всяк по своей нужде, кто лошадей распрягал и кормил, кто сани к ночлегу готовил, кто судачил о чём-то вполголоса со спутниками. Ратоборец — невысокий мужчина с рыжей бородой и обветренным конопатым лицом — беспечно дрых в санях. Звали его Хран и на вид ему было вёсен сорок. Лесана обережнику завидовала. Хотела бы она так же вот устроиться нынче на соломе, укрыться от мороза и ветра теплой овчиной и заснуть с осознанием того, что всё в жизни идёт своим чередом — лошади хрустят овсом, каша над костром варится, а люди негромко балагурят о том, о сём.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии