Родная Кровь - Хлоя Мун Страница 36

– Ну вообще то это ты… – он обратился к Агате.

По комнате пронеслось многозначительное «Ооооо».

– Эм… спасибо…, наверное, – Агата не знала, что ответить. – Ну, теперь твоя очередь.

Свен застенчиво оглядел друзей и остановил свой взгляд на Стейне. Свен никогда никого не обижал своими вопросами или желаниями.

– Правда или действие?

– Действие, – ответил Стейн.

– Ну… – он задумался, вспоминая, какие желания были в прошлый раз. – Тогда танцуй.

– Стриптиз! – добавил Альф.

Свен защищал Стейна от этого глупого действия, но все по привычке стали скандировать «Стри-птиз, стрип-тиз», и тихий голос Свена утонул среди этого гула.

Агата включила на телефоне музыку, и как только Sam Brown запела из динамика «All that I have is all that you've given me», уже изрядно пьяный толстяк стал стягивать с себя одежду. Все аплодировали, Уиллис наигранно закрыл лицо руками и стал кричать «Мои глаза! Спасите мои глаза!». Стейн двигал бедрами, словно тучная доярка, и крутил футболку над головой. Затем он облизнул верхнюю губу и принялся расстегивать ремень.

– Стоп, стоп, это лишнее, – басом сказала Аккэлия и все поддержали ее слова.

Стейн оделся и сел на стул. Он тяжело дышал и схватился рукой за левую часть живота со словами «Мой бок! Бок болит».

– Уф, – тяжело выдохнул Стейн. —Давай ты, Аккэлия, правда или действие?

– Ну уж точно не действие после твоих выкрутасов, – ответила она.

– Тогда вопрос, – заключил Стейн. – Почему ты всегда такая злая?

Аккэлия нахмурила брови и скрестила руки на груди.

– Потому что приходится учиться в этой дурацкой школе, куда родители меня засунули, лишь бы наконец избавиться, – ее цепкий взгляд обвел всех присутствующих и остановился на Анастасии.

– Это не так, – сказала подруга. – Они тебя любят, ты же знаешь.

– Да уж и поэтому все время сравнивают с другими и запрещают общаться с тобой, – волчица опустошила стакан. – Потому что ты, видите ли, вампир!

Анастасиа опустила голову и тяжело вздохнула.

– Да уж… Вампиры и оборотни враждуют много лет, сейчас уже и не разберешься, кто начал это войну.

– Родители учили, что доверять можно лишь своим, – Аккэлия произнесла это с некоторой досадой. – Ангелы когда-то истребляли волков, люди слабы и подвержены грехам, Демоны… ну, вы итак знаете.

Все замолчали, и круг друзей пронзила гнетущая тишина.

– Перемирие закончило войну, но не уничтожило древнюю ненависть в сердцах, – сказал Уиллис. Сейчас даже он выглядел печальным, что ему совершенно не свойственно.

– Вся надежда на нас, – сказал Альф и поднял стакан. —Давайте выпьем за то, чтобы наше поколение положило начало дружбе миров.

Друзья поддержали тост Альфа, весело чокнулись пластиковыми стаканчиками и сделали пару глотков.

– Ну что, Анастасиа, правда или действие? – спросила Аккэлия.

– Правда, – Анастасиа вспомнила о плане. – А нет, действие.

Аккэлия оглядела друзей, притворяясь, что думает над заданием.

– Тогда поцелуй Уиллиса, – сказала она. А затем, посмотрев на Альфа, добавила. – В щечку.

По компании прокатился радостный возглас. Альф нахмурился и покраснел. Уилисс же, казалось, был совсем не против. На его лице засияла хитрая улыбка.

Тогда Анастасиа ласково убрала с талии руку Альфа и пересела поближе к Уиллису. Затем она сделал вид, что разминает губы, и все засмеялись. Анастасиа положила руку на одну щеку Уиллиса и легонько коснулась губами другой.

Внезапно глаза Уилисса расширились и потемнели. Затем он двумя руками толкнул Анастасию в грудь так сильно, что она отлетела в другую часть комнаты и врезалась в стену. Послышался хруст, характерный для ломающихся костей, Анастасиа упала на пол и застонала.

– Что ты только что сделала, тварь? – заорал Уиллис.

Альф вскочил с места, но между ними вдруг возник Стейн, кожа которого тут же стала серой.

– Отойди, Стейн и я размажу его! – злобно прокричал Альф.

– Она проникла в мои мысли, – Уиллис выглядывал из-за широкой спины друга. – Ну что, ты нашла что искала?

Аккэлия встала между парнями лицом к Альфу и взяла его за предплечья.

– Успокойся, она в порядке, – сказала она и указала на Анастасию, которая уже крепко стояла на ногах. Альф бросился к ней и обнял.

– Я сама виновата, – прошептала вампирша.

– Если ты еще раз залезешь ко мне в голову…– начал Уиллис, надевая амулет. Агата умоляюще взглянула на Драго.

Драго положил руку на плечо Уиллису, и тот немного сменил тон.

– Теперь ты все знаешь, – обратился он к Анастасии. – А я, пожалуй, пойду. Он вышел за дверь под разгневанным взглядом Альфа. Стейн пожал плечами, схватил кусок пиццы и отправился за ним.

– С днем рождения, – сказал он Агате напоследок.

Драго молча вышел вслед за друзьями. Праздник, определенно, был испорчен.

3

Агату поселили в комнату к Элисон, как только она поступила в школу. Тогда эта комната больше напоминала домик Барби – почти все в ней было розового цвета, который Агата терпеть не могла. Но выбирать не приходилось, все же учиться в школе, где не нужно скрывать свои способности, было намного лучше, чем постоянно сидеть взаперти под предлогом болезни.

Агате на тот момент было одиннадцать, и она была нелюдимым и замкнутым ребенком. Она очень тяжело сходилась с людьми. Раньше ее все считали странной, а соседи давали родителям психологические советы и делились визитками хороших специалистов. Простым людям не объяснишь, почему ребенок стоит посреди улицы и разговаривает с пустым местом. Никто, кроме самой Агаты, и понятия не имел, что на самом деле она общается с мертвыми. А когда отец научил Агату мастерству астральной проекции, ее пришлось забрать из школы и запереть дома. Все потому, что и дети, и учителя начали расспрашивать, где же близняшка Агаты, которую они так часто видят? Агата уже тогда была способной волшебницей.

Так что девочка, одетая в черные цвета, предпочла смириться с розовой комнатой. Постепенно, она конечно отвоевала оккупированную территорию и привнесла темных красок в это цветное безобразие. Но это случилось гораздо позже.

Элисон была Ангелом. Но не перворожденным. Она была плодом любви. Ангелам очень редко позволяют заводить детей. Когда это случается – это расценивают как самое настоящее чудо.

Элисон не хотела учиться в этой школе, но на ее поступлении настояли родители. Они хотели для дочери лучшего будущего. Стать главой Совета – великая честь, и кто удостоится ее, – больше никогда не подвергнется боли наказаний и лишений, какие в свое время познали ее родители.