Рыцари потустороннего - Олег Дорофеев Страница 35

– Угадал. Совсем необязательно потрошить девочку, чтобы установить истинную причину смерти.

– Согласен. Правда, есть кое-какие сложности.

– Ушам своим не верю. У Макса – сложности.

– По правилам, при наличии постановления о возбуждении уголовного дела вскрытие должно проводиться в полном объеме, кроме того, в секционной комнате должны находиться патологоанатом, эксперт и санитар. Но мы попытаемся обойти инструкции…

Макс относился к породе людей с редкой харизмой и неистощимой энергетикой. По сути дела, он находился в двух жизненных состояниях: лихорадочного возбуждения или сна. Возможно, он переживал периоды депрессии, тревожных сомнений, апатии, мизантропии, но я его таким не видел. Находясь рядом с такими людьми, начинаешь испытывать удивительное чувство спокойствия и уверенности в том, что все проблемы решаются легко и непринужденно. Неудивительно, что его так обожали женщины.

Я с надеждой взглянул в его невозмутимое лицо:

– Ты уж обойди, пожалуйста.

Я начал догадываться, как мне повезло, что повстречал Макса. Он задумчиво произнес:

– Так, кто там у нас: танатолог, биолог, криминалист. Думаю, штук в пять уложимся.

Я полез в карман за бумажником.

– Не суетись, безработный. Все будет пучком!

– Откуда ты знаешь?

– Я все знаю. Так. Наркотики не имеют характерной патоморфологической картины. Так что главным действующим лицом при составлении экспертного заключения станет судебный химик.

– Ну, с этим проблем не будет.

Макс покачал головой:

– Здесь ты ошибаешься. Есть такой тип людей, которые не переваривают меня с первого взгляда.

– Что здесь такого? Девушка умерла от передоза…

– Это понятно, но химик, вернее химичка, может всерьез затормозить процесс.

– Макс, я тебя не узнаю. Ты же родился на женской половине. Они тебя обожают.

– Да, но только не мужеподобные лесбиянки. У меня с такими не клеится. Ладно, не загоняйся. Что-нибудь придумаю. В конце концов, на каждую лесбиянку найдется свой педик. А сейчас будешь выполнять роль санитара.

– Кого?

– В анатомичку ходил, значит, справишься. Не хочешь – плати. Весь комплект бумажек стоит десять штук, и хоть сейчас в крематорий. Бабки для меня не проблема, но тут, извини. Благотворительность тоже имеет границы. Кстати, ее фактически убили.

– Как это?

– Ширялась на чердаке, не одна, а со своим парнем. Зовут его Валера, законченный наркоман, но Лена его любила…

Я вспомнил: это имя в истерике повторяла Зина.

– …Знал ведь, подонок, что после лечения нельзя к ней с этим, и все-таки пошел. В тот день его жестоко кумарило. Попросил денег, она дала, сказала, что ширяться не будет. Так нет, этот урод приперся обратно, попросил ему помочь ширнуться. Вены-то сгорели все. Вот она и не выдержала.

Он сделал паузу, играя на нервах.

– И что?

– Дальше как водится. По приходу вогнал ей прежнюю дозу. Потом просек, что у девчонки передоз, застремался – и ходу. Он ведь на условном сроке. Даже «скорую», гад, не вызвал, хотя могли бы и спасти. Впрочем, она его не винит, даже жалеет.

– Подожди, а ты откуда все это знаешь?

– Так она здесь, рядом.

Я оторопел, пораженный внезапной догадкой.

– Вот именно… Когда ты ее спасти пытался, ничего странного не заметил?

– ?..

– Можешь не отвечать, о твоих новых способностях я догадываюсь. Так вот, умножь их на сотню и получишь мои. Я не только вижу, но и слышу, что она говорит.

– Все время?

– Нет, конечно. При известной концентрации особых центров. Ладно, не будем терять время. Снимай свой цивильный прикид и облачайся в спецодежду.

– Еще один вопрос. А за мной ты так же следил?

– Если ты имеешь в виду твои отношения с Машей, то нет.

Спустя пятнадцать минут я с дрожащими коленками стоял над трупом, облаченный в хирургический костюм и фартук. Макс осматривал тело, фиксируя в заключении каждую царапину и ссадину.

– Напрасно ты журналистке о наших первых опытах рассказал. На этом этапе огласка вредна, даже такая.

– Брось, я полную ахинею нес. Для себя я давно выработал формулу: скажи какую-нибудь глупость, выжди время, и женщина обязательно ее повторит, только уже от своего имени. Ты насочинял, она досочиняет, и суммарный вымысел может дать отчасти правдивый эффект.

На этот раз я не стал спрашивать, откуда он об этом знает.

– Думаешь, статейка кого-нибудь заинтересует?

– А что тут думать! У нас в стране как минимум два отдела, занимающихся анализом абсолютно всей информации, попадающей в прессу, в том числе и в «желтую». За кордоном также держат руку на пульсе.

– Брось, такого мусора тонны…

– Я должен соблюдать предельную осторожность.

– Прости, не учел, а также не предполагал, что встречу тебя в прозекторской.

Макс вернулся к основной теме:

– Ну что, по просьбе аудитории весь органокомплекс извлекать не будем. Придется сделать распил черепной коробки. Посмотрим сердце, печень, почки… Возьмем забор мочи, крови, загрузим химиков и гистологов. Думаю, этого достаточно. Меньше не получится.

Делая круговой распил черепной коробки, он продолжал читать лекцию по судебной медицине:

– Положено исследовать три версии: убийство, самоубийство, несчастный случай. Но с наркоманами следаки возиться не любят, особенно с нищими… Так, переворачиваем тело…

Дисковая пила с противным визгом вгрызлась в черепную коробку.

– Напишем так, чтобы все выглядело как несчастный случай. Думаю, копать не станут…

– Участковый обещал помочь, – отозвался я. – У него какой-то родственник в прокуратуре.

– Тогда вообще не вопрос…

Спустя час я присел отдохнуть – совершенно обессиленный, весь липкий от пота. Макс кропал диагноз.

– Что, тяжела экспертная планида? Вот так вот, по три-четыре тела ежедневно. Ладно, уже позеленел весь. Гуляй на воздух и оставь мобилу. Я тебе позвоню.

Бальзамация судебно-медицинских трупов, мягко говоря, не рекомендуется, но Макс выбил разрешение у своего Михалыча. В свою очередь участковый позаботился о том, чтобы представитель прокуратуры не очень внимательно изучал обстоятельства смерти. Наконец у меня на руках (Зина написала доверенность на ведение ее дел) появилась заветная бумажка: разрешение на захоронение. Туалет трупа обошелся в три тысячи. В завершение буквально в шаге от депрессии мне пришлось участвовать в процедуре прощания с телом. Макс отказался, сославшись на занятость.