Путь войны - Александр Поволоцкий Страница 34

Поэтому «Бурлак» вышел на неделю раньше запланированного срока, а темп работ… На самоходном доке пришлось развернуть полноценную реабилитационную клинику для работавших на износ рабочих и конструкторов. Испытания одних систем шли параллельно с доводкой других, и чем дальше, тем тяжелее становилось на душе у капитана подлодки. Понадобится чудо, чтобы аппарат, не прошедший даже нормальных ходовых испытаний, выполнил столь тяжелую и опасную миссию. Иногда Илиону было стыдно перед самоотверженными строителями «Пионера», надрывавшимися на немыслимо тяжелой и напряженной работе. Понятно, что время экипажа еще не пришло, а когда придет – работа и быт подводников ужаснут любого. Но все равно тяжело жить в относительной праздности, когда другие изматывают себя ради общей цели.

Закрывая за собой внешнюю дверь, Крамневский вновь вспомнил яростные споры, что кипели вокруг выбора субмарины. Можно было использовать испытанную, надежную «невидимку» с анаэробным двигателем Стирлинга, но предельный срок в двадцать пять суток непрерывного нахождения под водой все-таки показался недостаточным. Никто не мог сказать, что ждет лазутчика «на той стороне», поэтому приходилось рассчитывать на полную автономность и работу исключительно на глубине, под термоклином - границей соприкосновения слоев воды разной температуры, которая искажает акустические волны, исходящие от гидролокатора и, соответственно, затрудняет обнаружение субмарины.

А действующие атомные подводные лодки были немногочисленны и слишком шумны. Выбор новейшего «Пионера» не являлся избранием лучшего из имеющегося - альтернативы ему просто не было. Но, как положено по канонам психологии, отринутые возможности сразу стали казаться гораздо выгоднее.

Может быть, стоило рискнуть и использовать «невидимку», держась подальше от судоходных районов и всплывая с большой осторожностью?

Может быть, стоило понадеяться на слабое развитие противолодочной обороны «семерок» и отправить разведчиков на шумной, но более надежной атомной лодке, из действующих?

Сомнения, сомнения…

Крамневский не жаловался на скудное воображение или солдафонский склад ума, но изначально решил не забивать себе голову еще и такими заморочками. В поход отправится «Пионер», сшитый буквально на живую нитку, ненадежный, со всеми недостатками, которые уже имеются, и которые еще только предстоит обнаружить по ходу эксплуатации. А забота капитана – провести лодку и экипаж через все превратности пути.

Стоило закрыть дверь и повернуть штурвал, как жара накрыла его плотным пологом. Строго говоря, было не так уж жарко, но после промозглого холода шторма, из-за вымокшего насквозь бушлата, Крамневский почувствовал себя так, словно попал в баню. Он торопливо сбросил верхнюю одежду, перекинул через руку, и приготовился к значимому событию. По традиции, перед выходом в поход, с новым экипажем, капитану полагалось устроить нечто вроде неформального банкета, скромного, но располагающего к общению. Еще раз всех перезнакомить, вдохновить и просто дать людям немного развеяться. В старые времена капитану полагалось еще и самостоятельно наловить рыбы для угощения в потребном количестве, и некоторые командиры до сих пор придерживались старого устава. Но Илион решил, что не настолько консервативен.

В целом экипаж «Пионера» уже более-менее познакомился друг с другом. Жесточайший отбор по профессиональным качествам, опыту и психологической устойчивости оставил только самых лучших, поэтому подводники или были знакомы лично, или, по крайней мере, слышали друг о друге. Некоторые даже успели поучаствовать в новой войне. Например, старший помощник Сергей Русов и акустик Михаил Светлаков вместе служили на подводном крейсере Второй ударной группы Северного флота, той, которая приняла самый первый удар вражеской армады. Серьезно поврежденная лодка всплыла и сразу попала под атаку английских гиропланов, но крейсер ушел в полосу дождя и спасся, потеряв треть экипажа. А командир группы радиоразведки Трубников ранее числился на «Черноморе», который прослушивал английский эфир у самого побережья Британии и тоже с ходу попал в самую гущу событий. Как только стало понятно, что дело нечисто, «Черномор» опустился на грунт и две недели - пока не закончился кислород – отлеживался на глубине, тщательно фиксируя все происходящее.

Больше всего Крамневского удивила новая встреча с Егором Радюкиным. Оказалось, что у работы вице-председателя Научного Совета существовала и теневая сторона. Помимо общеизвестных исследований в области транспорта и рыболовства, доктор наук занимался еще и военной метаэкономикой, будучи лучшим специалистом страны в этой области. Сначала судьба свела Илиона и Радюкина в гибнущем «Экстазе», теперь доктор готовился сопровождать экспедицию в качестве научного консультанта. Воистину, никакая фантазия не сравнится с кульбитами, которые способна выкинуть реальная жизнь…

Крамневский уже провел серию тренировок на полноразмерном макете и оценил первоначальную сработанность команды как приемлемую. Для начала. И тем не менее, еще одна большая встреча совсем не помешала бы. До кают-компании следовало добираться минуты три-четыре, минуя несколько уровней, дважды спустившись и один раз поднявшись по узким трапам.

- Не люблю я эти ходилки, - признался вдруг Шафран на последней лестнице, поджав ноги и съезжая по перилам «по-моряцки» - на ладонях, как на салазках. – В самый первый раз как спускался, еще в навигацкой школе, меж прутьев пальцами попал, чуть без руки не остался. Сколько лет прошло, а каждый раз опасаюсь.

- Бывает, - отозвался Крамневский. – Я вот видел, как один гражданин себе палец обручальным кольцом почти оторвал. Зацепился за люк.

- Не, цацки - это не для нас, - подхватил бородатый механик. – Ну, все. Теперь пора и сжевать чего-нито. Проголодался я…

Илион незаметно улыбнулся. Пожилой механик и оператор был очень опытным подводником, умудренным богатейшим опытом. Шафрану не раз доводилось принимать суровые решения и совершать жесткие, порой жестокие поступки, но десятилетия опасной работы никак не сказались на жизнерадостном характере носителя «ярлыка на великое погружение». Добрый, непосредственный, очень ответственный, жизнерадостный, иногда чересчур категоричный и немного наивный - Аркадий Шафран нравился всем.

Почти наверняка тайный рейд «Пионера» станет для механика последним походом в океан, подумал Илион. Если они вернутся, Шафран уйдет сам, не позволит себе подвести доверие Императора, не станет играть с Глубиной в орлянку, надеясь на крепкое здоровье. И это грустно… Покинет профессию последний представитель славной плеяды подводников-водолазов, из тех, кого почтительно прозвали «морестроителями». И вместе с ним закончится целая эпоха, время, когда человек был лучше, надежнее, крепче своей несовершенной техники.

Команде следовало почтительно встречать капитана, но на сей раз освященный многими годами ритуал сломался. Едва шагнув через высокий комингс, Илион и Аркадий поняли, что случилось нечто экстраординарное. Все присутствовавшие столпились в дальнем углу кают-компании, где на специальных кронштейнах висел большой новостник. Если бы не тихий, рокот корабельных машин - неизменный спутник любого действующего судна – можно было бы сказать, что в широком светлом зале стояла гробовая тишина. Только громко похрипывал динамик ящика с экраном. Илион кашлянул, привлекая к себе внимание, внутренний голос шепнул ему, что это не тот момент, когда нужно жестко командовать и требовать соблюдения устава. Лица обернувшихся все, как один, выражали угрюмое ожидание, только Мэттю Вейнер, представитель ВМФ Конфедерации для связи с американским прикрытием, был бледен, как смерть.