Люций: Безупречный клинок - Йен Сент-Мартин Страница 30

Для него же звучала музыка. Звуки Великой Песни направляли Композитора — колыбельная и торжествующий зов, столь же трансцендентный, как и биение сердца Слаанеш. Каждый коготь необузданной эмоции, хлеставший по кораблю, стремился сбить его с курса, заставляя надстройку дрожать, и звучал прекрасно, подобно музыке опытного музыканта, перебирающего струны своего инструмента. Даже нестерпимая боль после каждого удара, пронзающая его изношенную сосредоточенность, пока он боролся за сохранение курса ударного крейсера, казалась благословением. Он выкрикивал благодарственные молитвы Тёмному Принцу за дарованную щедрость.

«Диадема» рванулась к краю вихря, и благодарственные молитвы прекратились. Агония превратила сознание Композитора в пылающий осколок сосредоточенности. Его зубы скрипели. Кровь сочилась из глаз и носа, пузырилась на губах. Толчки по корпусу звездолета сбрасывали слуг в капюшонах с башни, их крики утихали, как только они ударялись о палубу и разбивались под куполом. Древний анимус корабля взвыл от боли в тот момент, когда варп-шторм грозил превратить его в осколки разбитого железа и треснувшего керамита. Всё, в том числе сам дух машины, велело ему развернуться и улететь назад, в противном случае он будет разорван на части и канет в небытие.

За спиной Композитора взорвались консоли. Фейерверки искр испепелили сервиторов, врезаясь в лоботомированных рабов фонтанами неонового дождя. Сирены завыли по-кошачьи, разбавляя своими механическими звуками вопли плоти. Поле Геллера оказалось в нескольких секундах от перезагрузки. Капсула защитного света вспыхнула и выгнулась вокруг Композитора, пытаясь сдержать нахлынувшие миазмы.

Крушение наполнит «Диадему» огромным количеством Нерождённых. Они разорвут корабль на части, оставив еще один забытый остов, затерянный в шторме, а души на борту столкнутся с судьбой похуже, чем банальная смерть. Медленно, словно ветвящиеся нити черной молнии, по поверхности купола расходились трещины. Композитор слышал, как демоны за куполом радовались приближающемуся пиру душ.

Но потом, как будто непонятно откуда взявшаяся и внезапно прекратившаяся дрожь, танцующая по позвоночнику, все закончилось. Пустота распростерлась перед «Диадемой» — бездонная, всеобъемлющая и спокойная. Композитор поднялся с трона и его ноги подкосились. Он рухнул на одно колено, схватившись рукой за грудь. С его губ стекала слюна вперемешку с кровью.

Колдун Детей Императора изрыгнул на сабатон комок вязкой грязи, прежде чем вставить вокс-передатчик в горжет брони.

— Готово, — прохрипел Композитор, чувствуя, как усталость пропитывает каждый слог. — Мы вне Ока.

Слабое мерцание замелькало в пустоте, всё еще невероятно далекое, но, тем не менее, более близкое, чем острые серебряные уколы звезд.

— Поторопись, а то скоро они будут здесь.

— Принято, — ответила Кларион, — приготовься, маленькая ведьма. Скоро нам снова придется войти в варп-пространство.

Девочка надавила на руну на подлокотнике своего трона, прекратив связь по воксу. Она посмотрела на Люция. Вечный встретился с ней взглядом, пытаясь найти в её золотых глазах чистый голод.

— Ясность, малышка, и сосредоточение, — мягко произнес Люций, — сейчас не время для игр. Мы должны проскользнуть, не привлекая внимания. Мы не можем накликать на себя их гнев. Не здесь.

Рядовой поспешил к контрольной панели и схватил отчеты ауспексов. Он повернулся и быстрым шагом подошел к трону.

— Госпожа, ауспекс дальнего действия подтверждает несколько входящих контактов.

Кларион улыбнулась Люцию по-детски, но было в этой улыбке нечто нечеловеческое.

— Что, говоришь?

Экипажи кораблей боевого флота Кадии в основном состояли из старых и бывалых людей. Именно они верили в суеверия о том, что Око Ужаса было живым. Это являлось ничем иным, как слабеньким богохульством, рожденном в недрах кораблей и тихо живущим в груди верующих подальше от ушей офицерского корпуса и корабельного Комиссариата. И все же, чем больше человек патрулировал бурлящий край, тем правдоподобнее казалась эта сказка.

Расширенное непрерывное сканирование аномалии ауспексами дальнего действия часто обнаруживало твердую материю, проявляющуюся в реальности. Самые быстрые звездолёты ближайших эскадр будут лететь к ней, что есть мочи у двигателей, чтобы подтвердить показания ауспексов. Экипажи всех кораблей займут свои места. Молитвы, которые приберегли для начала битвы, сорвутся с уст проповедников и загремят на палубах из вокс-рупоров. Кучки рабов будут трудиться, чтобы затащить боеприпасы в казенники самых больших орудий, утопая в благовониях, исходящих от облаченных в мантии жрецов Адептус Механикус, когда те будут благословлять каждый снаряд и пушку.

Остальная часть флотилии соберется вместе. Корабли застынут в идеальных формациях, которые оттачивались до той поры, пока не стали рефлекторными. Силы Кадианских Врат затаят дыхание. Тишина окутает мостики, все застынут в нервном ожидании того, что Око Ужаса изрыгнет новый Черный Крестовый поход Абаддона Разорителя.

И, практически всегда, оказывалось, что никакого вторжения передового отряда заклятого врага не случилось. Прогнившая обшивка после кораблекрушения или кувыркающаяся масса обледеневшего камня случайно просачивалась в реальность из нематериальной раны. Принадлежность каждого объекта будет установлена после того, как силы реагирования пролетят сквозь обломки и разорвут их напополам орудиями, чтобы подтвердить, что это была не диверсия, к разочарованию командиров.

Экипажи флота вздохнут с облегчением и разойдутся, чтобы приступить к своим индивидуальным обязанностям. Самые старые из них на самых тёмных палубах безрадостно захихикают и будут клясться в том, что слышали смех варп-раны после того, как она вновь пошутила над ними.

Это было вполне обычным делом почти каждый раз. Почти. Пока «Молния Корса» мчалась во главе своей эскадры к призрачному ауспекс-сигналу, Арвел Доната молился, чтобы сегодняшний день стал исключением из правил.

Его мостик напоминал сцену организованного хаоса. Рядовые и младшие офицеры шагали через ямы управления, у рядов когитаторов, выстроенных вдоль стен, обрабатывая и передавая приказы и отчеты о состоянии дел. Сервиторы лязгали и бормотали со станций, к которым они были навечно прикованы. Это был прекрасный экипаж, совершенный экипаж, и каждый из них знал, какие надежды на них возлагает командир.

Арвел проверил обновленные показания сенсоров на инфопланшете, подсоединенном к правому подлокотнику и сверил их с миниатюрным тактическим гололитом, выступающим из левого. Перекатывающееся четкое изображение серого цвета обновлялось каждые несколько секунд, показывая эскадру из шести эсминцев типа «Кобра» в виде двойного клина, синие руны медленно приближались к мигающему алому значку. Суммарной силы боекомплекта из шести эсминцев типа «Кобра» было достаточно, чтобы вывести из строя линкор, если капитаны был хороши. Арвел лично знал офицеров, командовавших каждым кораблем. И они являлись таковыми.