Недоросль имперского значения - Дмитрий Луговой Страница 27

Все расселись. Екатерина, естественно, восседала во главе стола. По правую руку от неё устроился Григорий, а я оказался рядом с ним. Остальные разместились так, что справа от меня осталось одно свободное место.

Поначалу всё было относительно хорошо. Я не скрываясь, копировал застольные приёмы окружающих. Пусть лучше думают, что у меня хороший актёрский талант. В голове крутилась одна фраза: «никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу». А ведь элементарно развели меня, «на слабо» взяли. Не удивлюсь, если Екатерина с Гришкой заранее договорились. Благо ещё, что все молчат пока, не ведут застольную беседу. Почавкать что ли? Нет, поздно. Сразу надо было думать. Эх! Куда мне до придворных интриг. Я внезапно осознал, что меня всё равно раскусят рано или поздно. Буду надеяться, что поздно. По крайней мере, мне удастся придумать правдоподобную легенду, или хотя бы отмазку, почему сразу соврал.

Наконец все утолили первый голод и начали чуть слышно переговариваться. Подали десерт, к которому императрица едва притронулась, и ароматный кофе. Вот кофейную чашечку она взяла с явным удовольствием. А уж я тем более обрадовался напитку, вкус которого был для меня недоступен уже больше месяца. Остро захотелось очутиться дома.

Кофе был крепчайший и обжигающе-горячий. Я с наслаждением потягивал его маленькими глоточками, как вдруг заметил, что Екатерина в любопытством смотрит на меня. Что, опять что-то не так делаю? Я огляделся. Никто, кроме нас двоих, так и не притронулся к кофейным чашкам, а кое-кто даже отодвинул их подальше от себя. Уфф! Опять прокол.

– Я вижу, сударь мой, ты знаток, и даже ценитель сего напитка, – впрочем, в тоне государыни читалась скорее благожелательность. Но я всё равно понял, что начинается следующее действие марлезонского балета. – А я всё никак не могу приучить двор к нему. Но ничего. Когда-нибудь ещё будут говорить: «Что за жизнь такая, коль кофею не выпил». У вас там так не говорят?

– Нет, ваше величество, не говорят, – душа ухнула куда-то ниже плинтуса. Уж больно откровенный намёк, хоть формально и не придерёшься.

– Жаль, – просто ответила она. – Но хоть поведай нам, какие новости в свете? А то мы тут, в медвежьем углу сидючи, совсем от жизни отдалились. Нет ли в герцогстве твоём, чего, что уму на пользу, или для душевного увеселения?

– Сожалею, матушка, – попытался я соскочить со щекотливой темы. – Ничего такого не вспоминается.

– А вот я слышал, – неожиданно встрял Орлов, – что в каком-то герцогстве не то, что шары бумажные в небо запускают, а вообще – штуковину чугунную собрали. Как птица, но только огромная, что в брюхе у неё множество человек помещается. И летает сама. Боле того, даже крыльями не машет. Не в твоей ли вотчине такое чудо учудили?

Я уткнулся носом в порядком остывший кофе. Уши и щёки зажгло жаром, окончательно выдавая меня. Они всё знают! А судя по чугунной птице, информацию слить мог только Мишка, пересказав то, о чём я ему рассказывал по дороге. Блин, ну как он мог? С другой стороны – припёрли к стенке, он и раскололся. Если мне не по себе от общения с этой парочкой, то для него это реальный генерал и реальная императрица.

– Ну, полно-те, Григорий Григорьевич! – вступила Екатерина, видя, что отвечать я не спешу. – Мало ли этих герцогств? И чудеса где только не встречаются. Кстати, господа, – неожиданно она сменила тему, кивнув распорядителю, стоящему на подхвате у двери. – Я хотела бы вам представить ещё одну нашу гостью. Прошу любить и жаловать – Мария Афанасиевна. Дочь известного нам Афанасия Абрамовича Гончарова.

Очередная новость на миг заглушила мою панику. Мария Гончарова? Это Мишкина сестра что ли? Ну, попал малец, если случайно с ней здесь столкнётся.

В дверь между тем робко вошла и сразу остановилась миловидная девушка в явно дорогом, но не нафуфыренном, как у придворных дам платье. В парике, опять же без изысков. В том, что это близкая родственница моего приятеля, сомнений и быть не могло: точная копия, что только в платье одеть пацана. Девчонка наконец подняла глаза… Испуганный взгляд обежал присутствующих и остановился на мне, сразу став виноватым.

Я замер. Нет, этого просто не может, не должно быть! Точная копия… пацана в платье… Мишка=Машка?! Так вот что имел в виду Григорий. Твою ж маму! Я же при нём… при ней голышом купался! И потом, она за мной во время болезни ухаживала в лесу – мыла, переодевала. Фу-ух! Если пять минут назад я и покраснел, то сейчас мной точно можно половину Москвы осветить.

Финита ля комедия. Спектакль удался, но бурных оваций я ждать не стал, выскочив из-за стола, и бросившись вон. Только покинув обеденный зал, сообразил, что таким поступком, скорее всего, привёл императрицу в бешенство, но терять было уже нечего. Всё равно: семь бед – один ответ.

* * *

– Нет, ну каков наглец, а? – Екатерина даже пристукнула кулачком по столу. – Как он посмел вот так сбежать? Я, в конце концов, не девка деревенская. Всё же императрица.

– Прости, Като, но ему ты не императрица. – Когда все лишние были удалены, Григорий мог позволить себе быть фамильярным.

– Он прав, матушка, – взял слово Владимир Орлов, старший из братьев. – Мальчишка мало того, что попал к нам, сумел не пропасть, с Божьей помощью, так ещё и вы и Гришкой на пару его ошеломили игрой своей. Да к тому с девчонкой этой гончаровской в такой конфуз ввели.

– Всё равно, – не сдавалась императрица, – я, чай монаршая особа, что б такие выходки терпеть.

– Два с половиной века минуло, да что там – другое тысячелетие, – принялся перечислять Владимир. Пётр Великий головы походя рубил, да и Анна Иоанновна покуролесила, дела кровавые буженинкой заедая. В наш век просвещённый не то, что дворяне, простолюдины от участи страшной избавлены. А ещё одно поколение до конца не сменилось. Кто знает, может в те времена цари и с народом не гнушаются вот так запросто быть. Да и Степан звания нам неизвестного. Может статься, что и дворянского.

– Во-во. Сама же говорила, что не похож он на выходца из сословия рабского. Не гневи Бога, Кать, да и сама не гневись, – поддержал брата Гришка. – И вправду, перегнули мы палку. Лучше подумай, как на пользу пустить такую оказию.

– Да какая с него польза может быть? Много ли такой отрок знать может? – Екатерина явно начала оттаивать.

– Что-то, да знает. Шар-то полетел. Птицы эти чугунные. Глядишь, у них и корабли под водой плавают. Пусть только расскажет, а умных голов и у нас достанет. Какие ни есть подсказки, а может сильно державе поспособствуют.

– Может, может, может! – Екатерина принялась нервно мерить шагами кабинет. – Да кажется, что не зря он к Ломоносову рвётся. Думается мне, что хочет с его помощью дорогу назад осилить.

– Законное желание, – Орлов старший категорично встал на сторону Степана. – Любой бы на его месте так поступал. Да только думается мне, что не так просто это осуществить. Если он сам не понял, как в первый раз вышло. Да и поговорить надо с ним. Даже если Михайло Василич сможет беде помочь, никто ж не мешает ему на какой-то срок задержаться.