Метро 2033. Летящий вдаль - Виктор Лебедев Страница 14

– Кто такие? Зачем здесь?

– Дело есть. Веди нас к своему начальству, – бурчу я в ответ.

Сколько же подобных диалогов уже случалось за мою жизнь! Ничего не меняется: всем интересно, кто же я такой и какая у меня цель.

Мужчина пытливо оглядывает нас.

– Оружие придется сдать.

Я киваю – без этого нас просто не пустят внутрь. Вытаскиваю из-за пояса обрез и «ТТ», добавляю к ним топор и протягиваю подошедшему ближе охраннику, затем извлекаю из голенища нож, и он следует по тому же маршруту. Данилов с Мишей также сдают оружие, которое Чучельник им благополучно вернул.

– Следуйте за мной.

На ближайшей к нам вышке вдруг вспыхивает прожектор, заставляя резко зажмуриться. На кой черт? Теперь мы как на ладони, лучше обойтись без резких движений. Мы входим на территорию завода «Атоммаш». Байк я оставляю сразу за воротами, похлопав его по стальному боку и пообещав надолго не бросать. Свет теперь бьет нам в спину, можно спокойно осмотреться, не жмурясь. Что я и делаю.

– Как-то у вас здесь уныло, ребята.

На земле тут и там разбросаны гнутые железки, останки транспорта, из земли торчат ржавые воздуховоды. Я знаю, что здесь, на территории, под землей есть бомбоубежище. Наверняка община обосновалась там и в подвальных помещениях корпусов. Пытаюсь запомнить дорогу на случай возможного отхода.

Мы минуем третий корпус, у стен которого один из сопровождающих перекидывается парой слов с другой группой охранников, следуем дальше к первому корпусу. Рядом на железнодорожных путях стоят ржавые товарняки, цистерны с облезшей краской. Пути подводят к многочисленным воротам в стене корпуса, сейчас закрытым. Насколько я помню, первый корпус был самым большим. Кажется, что грязная серо-голубая стена завода нескончаемая, мне уже порядком надоела эта пешая прогулка. Я нетерпеливо обращаюсь к охраннику:

– Далеко еще?

Тот смотрит на меня задумчивым взглядом и отвечает не сразу:

– Ты куда-то торопишься?

Я хмыкаю и сдерживаюсь, чтобы не влепить смачный подзатыльник этому слишком уверенно себя чувствующему типу.

Вскоре мы добираемся до угла корпуса и сворачиваем направо. Слева тянется небольшая мрачноватая рощица разросшихся хвойных деревьев. Подходим к административному зданию, перед которым я вижу очертания памятника. Смотри-ка, еще сохранился бюст Курчатову – одному из тех, кто, поневоле, благодаря своей гениальности, причастен к тому, что мир скатился в ад. На миг один из фонариков сопровождающих нас людей выхватывает монумент. Мне даже кажется, что глаза великого физика смотрят осуждающе, будто он хочет сказать, что он потратил столько сил не для того, чтобы мы в один момент воспользовались всеми накопленными достижениями во вред человечеству. На верхних этажах администрации уже давно отсутствуют стекла в окнах, здание не выглядит жилым, но мы направляемся именно к нему. Тут я замечаю, что первый этаж серьезно укреплен – вместо стекол в окнах – жестяные листы с вырезанными кое-где бойницами, у входа – два блокпоста за рядами мешков с песком, ощетинившиеся пулеметами. Серьезная защита, неплохо ребята здесь окопались!

У блокпостов случается еще одна задержка: один из наших сопровождающих долго беседует с охраной, даже тихо спорят о чем-то. Затем он оборачивается и машет нам рукой.

Внутри также есть блокпост – недалеко от входа, да и проскочить незаметно через узкий КПП никак не получится. Мы остаемся здесь, под дулами автоматов постовых, а наш охранник уходит, очевидно, докладывать начальству о нас.

В бомбоубежище под «Атоммашем»

Мужчина лет пятидесяти, с шикарными усами и абсолютно лысой головой внимательно смотрит на нас. Он покачивается в стареньком, противно поскрипывающем кресле. Отчего-то я сразу вспоминаю дверь в кабинет Веденеева и тот жуткий звук несмазанных петель. Эх, не увидеть тебе твои документы, Андрей Палыч! Застрял я в своем городе, и похоже, что навсегда.

Мы стоим перед длинным столом, за спиной – охрана, и я чувствую, что дула автоматов направлены прямо нам в спины. Меры предосторожности, мать их. Это вам не бардак все у того же Веденеева.

– Кто такие? – я слегка улыбаюсь. Прямо дежавю, надо начинать заново выстраивать отношения. Что ж, у меня нет причины скрывать, кто я и откуда прибыл. И я выкладываю начистоту, что в городе оказался впервые спустя двадцать лет, потому и не знаю еще существующих здесь порядков. Мимолетом упоминаю Аксинью, и при этих словах усач отчего-то хмурится, досадливо отмахиваясь.

Затем настает черед Данилова, и глаза у мужчины за столом буквально лезут на лоб, когда он слышит про историю с дирижаблем. Разговор сразу приобретает деловой характер, все стороны хотят получить выгоду из существующего положения вещей.

– В суматохе забыл представиться, – усач потирает руки – словно две наждачные бумаги встретились после долгой разлуки. – Григорий Викторович. Степаненко, – добавляет он, подумав. – Глава атоммашевской общины. Да вы не стойте, присаживайтесь.

Он кивает на разнокалиберные стулья, а сам встает с кресла и подходит к шкафу у стены, достает оттуда четыре стакана, а откуда-то из-под стола – бутылку с жидкостью темно-янтарного цвета.

– «Чивас Ригал», – произносит Степаненко, явно гордясь собой. – Осталась бутылочка из запасов, сто лет, наверное, такое не пили?

Вижу, мужик чувствует для себя выгоду. Не зря же он так заинтересовался рассказом про дирижабль.

– Ну, а сильно поврежден? – как бы между прочим спрашивает атоммашевец Данилова.

– Обшивка – здорово, но это поправимо, если ресурсы есть, – отвечает тот. – И один двигатель, хотя подробностей сказать не могу – не копался еще в нем. Плюс потерян весь запас гелия.

– Гелий – не проблема. А ты пилот?

Данилов кивает.

– Отлично, отлично. Ну, будем!

Глоток виски с непривычки обжигает горло. Я морщусь, хотя вкус несравнимо лучше суррогата в московской подземке. Иной раз такую бражку бодяжат, что люди с нее сразу копыта двигают. Здесь же чувствуется букет, настоящий, с привкусом фруктов, специй и карамели. По телу разливается тепло.

Миша осторожно пробует и отодвигает стакан – парню, рожденному под землей, неведома прошлая жизнь с ее вкусами и удовольствиями.

– Разумеется, – продолжает Степаненко, – услуга за услугу. Нам бы очень не помешала ваша помощь, если мы починим дирижабль, – говорит и внимательно смотрит на Данилова: как тот поведет себя, проскользнет ли эмоция? Но лицо Ивана непроницаемо.

– Какая помощь?

Степаненко плещет в пустые стаканы еще на палец. Не спеша достает самокрутку, предлагает нам, мы отказываемся, и он затягивается в одиночестве.

– Людей перебросить через залив. Сколько там человек вмещает твоя машинка?

На первое время с переговорами покончено. Находится и для меня работа – отвезти пару деталей, которые будут готовы завтра, в другую общину. Сложность в том, что добираться надо до АТС, а по словам Степаненко, возле памятника «Мирный Атом» на кольце не так давно обосновалось нечто странное – то ли сильный ментал, то ли какая-то аномалия. Еще не изучили явление как следует. Если же окружным путем – то через жилые кварталы и намного дольше, да и рисков там не меньше – в городе полно мутантов развелось, и банды на улицах промышляют, можно на засаду нарваться. Поэтому во всех отношениях по широкому проспекту Курчатова следовать лучше. На что я ему отвечаю: