Герой не нашего времени. Эпизод 2 - Дмитрий Полковников Страница 13

Они стреляли так: недолёт, перелёт и третий снаряд падает рядом с орудием Константина, засыпая расчёт осколками. Пушек врага не видать, они на закрытых позициях. А у тех, кто их наводит, убийственная маскировка! Лишь однажды случилось засечь позиции финнов-корректировщиков.

Тогда он пытался засечь финские батареи по вспышкам. Запускал секундомер и останавливал, слыша звук выстрела. Время по секундомеру, умноженное на скорость звука, давало приблизительное расстояние до позиции противника, а направление Царёв определял на глаз [53].

Это уж потом «слухачи» начали расставлять свои выкрашенные в белый цвет ящики, засекая позиции финнов по звуку. Но всё равно тяжко! Пока там расшифруют чернильную ленту… И финны сразу сменили тактику. Теперь они вели огонь урывками, с расчётом, чтобы звукометристы не успели произвести засечку [54].

То ли дело, когда наводчик видит цель: экономишь боезапас и можешь послать к чёрту все эти треугольники, гипотенузы, синусы, косинусы, параболы. Как раз за такую стрельбу прямой наводкой 455-й корпусной артиллерийский полк наградили орденом Красного Знамени. Очень тяжело под пулемётным и снайперским огнём почти на руках тащить пушку через заснеженный лес к доту. Но жаль – демобилизовали прошедших огонь бойцов и взамен дали зелёную молодёжь.

Но Царёв не унывал. Надо учиться, и скоро придут в артиллерийскую инструментальную разведку новые кадры. Да и не в разведку тоже! Их управление после финской войны сразу озаботилось и начало набирать в военные училища почти идеальный состав курсантов из студентов технических и математических вузов. Те считать умеют!

Научены! [55]

За них тоже серьёзно взялись. Всем, не имеющим законченного военного образования, к новому году предписывалось сдать экзамен экстерном за полный курс военного училища.

Ну а пока, после интенсивных занятий по теории и практике, подошла очередь летних стрельб. Сколько можно тренироваться «всухую», когда в специальный станок втыкали учебный снаряд, имитируя заряжание?!

На окружной полигон полк прибыл в начале июня из Пинска и не спеша отрабатывал все действия по-боевому. Жаль, снарядов для практики отвели мало.

Где-то рядом затарахтел мотоцикл.

«Ни черта себе!» – подумал Константин, глядя, с какой охраной теперь ездит Ненашев.

Максим, подойдя к нему, отдал честь. Только после они обнялись.

– Извини, что в прошлый раз так получилось.

– Слушай, а почему тобой так пограничники интересуются?

– Знаю много, им завидно. Но всё же мы достигаем консенсуса одновременно!

– Чего?

– Удовольствие, говорю, получаем вместе. И не надо путать с коитусом! Кстати, тебе известно, что понятие «дефлорация» означает грубое изъятие у прекрасной дамы букета цветов с последующим от неё бегством?

Вечная тема военных, так и сейчас узнаём своих. А побалагурить, подшутить над товарищем и сразу над собой? Нет, что-то есть особенное в военных! Может, потому, что нельзя заниматься серьёзным делом с серьёзным лицом?

– О! Узнаю Ненашева! – захохотал Царёв. – А помнишь?…

– Нельзя мне помнить, – вздохнул Максим и взял однокашника за локоть. – Давай в следующий раз.

Панов ничего не знал о человеке, когда-то учившемся вместе с Ненашевым два года в артиллерийской школе. Кроме того, что погибнет этот майор весной 1942 года. Зато, видя потуги командиров Царёва, помнил результат.

В 1944 году двадцатитрёхлетний капитан, командир дивизиона гаубиц-пушек, скромно улыбнётся в ответ на недоумевающие взгляды коллег из ставшей союзной болгарской армии. «Мальчишка, а не командир!» Офицерам царя Бориса доверяли командовать дивизионом только после двадцати лет службы. Так сказать, в момент, когда наступает зрелость.

Что, показать, как молодые русские стреляют? Хорошо! Капитан накрыл все предложенные цели первым выстрелом. Заглянувший в гости лучший стрелок-артиллерист Болгарии за всю жизнь выпустил четыреста снарядов на полигоне, а русский за три года войны – более миллиона и всё под огнём немцев [56].

– Ты изменился.

– В лучшую или худшую сторону? – Максим сначала выпятил грудь, а потом двинул вперёд живот.

– Даже не знаю, что сказать, – скептически посмотрел на него Царёв.

Мало что осталось от того разбитного Максима. Что-то произошло с ним после увольнения.

– Вот и не говори.

– Я так понимаю, ты не водку пить приехал, а по делу.

– Слушай, это твои пушки так красиво расставлены в парке?

– Да! – с гордостью произнёс Царёв. – Позавчера только закончили. Оценил?

Его бойцы старательно расчистили дорожки, сделали прямоугольными площадки и посыпали их жёлтым песком. Даже бордюры выложили из мелких камешков и покрасили их известью в белый цвет. Пушки и тракторы расставили ровными рядами. Командиру корпуса образцовый парк очень понравился. Обязательно привезёт сюда проверочную комиссию округа.

– Оценил, – вздохнул капитан. – Но недолго музыка играла. Директива скоро придёт: всё хозяйство замаскировать и растащить по лесам. В Москве узнали, что ребята Геринга тоже поставили нам отличную оценку.

– Погоди, было же сообщение ТАСС?

– Ох, Костя, Костя! Вбивал ты колышки на границе, размечал позиции, а о целях узнать так и не удосужился. Пойдём, спрячемся от всех, просвещу.

Чем дальше перечислял немецкие части Ненашев, вскрывая артиллерийскую группировку на противоположном берегу, тем более мрачным становился Царёв.

– Так это же война!

– Да не ори ты так! Я не глухой! Доложили давно руководству, – сердито буркнул Ненашев.

– И как?

– Немец нас провоцирует и готовится к десанту через Ла-Манш. А гудят у них тракторы!

– Погоди! Ты же в разведке работаешь. А что в укрепрайоне делаешь?

– Не взяли меня в пограничники и в «джульбарсы» тоже, – вздохнул капитан. – Одни говорят, что заметен, а другие, что громко лаю.

Царёв улыбнулся. Ирония не помешала Ненашеву накрыть карту калькой, извлечённой из полевой сумки.