Воздухоплаватель. На заре авиации - Юрий Корчевский Страница 12

А бомбометание началось почти сразу, как только мощность моторов позволила поднимать в воздух не только пилота, но и груз. Бомбы укладывали в корзину в кабину, потом стали подвешивать снаружи фюзеляжа по бокам, позже появились бомбоотсеки, уже на «Илье Муромце», первом четырехмоторном бомбардировщике в мире.

Время пролетело быстро, подошла пора экзаменов. Принимали их начальник авиашколы и аэродрома генерал А. М. Кованько вместе с инструкторами и преподавателями. Несколько вопросов каждому, а полеты не производили. Инструкторы и курсанты прекрасно знали, кто и как летает, бездарей не было. А если и были бы неспособные, отсеялись бы естественным путем, разбившись. Каждому выпускнику был вручен диплом о присвоении квалификации пилота, а также нагрудный знак, представлявший серебряный венок из дубовых листьев, в центре государственный герб в виде двуглавого орла, ниже два перекрещенных меча.

По статуту носили знак на правой половине груди. У летнабов венок был золотистого цвета, а не серебряного. На погоны прикрепляли знак авиации – черный металлический орел, державший в лапах меч и пропеллер.

Поскольку из своих частей офицеры уже были отчислены и приписаны к воздухоплавательному отделу, в провинцию не отправились.

В марте 1911 года в Россию стали поступать разобранные аэропланы «Ньюпор IV» из Франции. Их собирали, облетывали. По сравнению с «Фарманом» это был шаг вперед. Самолет имел фюзеляж, мотор «Гном» располагался впереди, имел тянущий винт. Поскольку был монопланом, скорость имел 110 километров в час, потолок в две тысячи метров, правда, высоту в тысячу метров набирал очень медленно, девять минут. Его начали производить в России. Так, Русско-Балтийский завод в Риге с осени 1912 года по апрель 1914 года произвел 38 аэропланов, завод Щетинина в Санкт-Петербурге – 57, а завод «Дукс» в Москве – 55 штук. За характерную противокапотажную лыжу под мотором самолет получил ироническое прозвище «Ньюпор с ложкой». С 14 по 22 мая в столице проходила авиационная неделя, где публике и специалистам демонстрировали новинки авиастроения, в том числе «Ньюпор IV». А в период с 27 мая по седьмое июля лейтенант Дыбовский совершил перелет Севастополь – Санкт-Петербург, поставив рекорд дальности. Однако из-за непогоды ему пришлось две недели просидеть на промежуточном аэродроме в Москве.

Однако «Ньюпор IV» имел нетрадиционное управление. После начала выпуска аэропланов в России и поставки выпущенных во Франции прошла череда авиакатастроф со смертельными исходами для пилотов. Полковник Демченко в начале 1916 года писал докладную в Генштаб:

«Признать «Ньюпор» годным для снабжения армии было ужасной ошибкой, повлекшей за собой печальные последствия и затруднительное положение в начале войны».

Вроде бы мелочь, но, пересаживаясь на «Ньюпор» с «Блерио», «Фармана» или «Морана», пилот не был готов к особенностям. На всех аэропланах, кроме «Ньюпора», педалями совершался поворот по горизонту, а ручкой «на себя или от себя» аэроплан совершал вертикальный маневр – вверх или вниз. На «Ньюпоре» ручкой управлялось все – повороты отклонением ручки влево или вправо, движением на себя или от себя – набор или снижение высоты, а педалями производилось гоширование, по-иному – перекос крыльев, вместо элеронов, для осуществления кренов.

Когда на аэродроме собирали самолеты, курсанты наблюдали, а французские механики давали пояснения. Пожалуй, только двое из всех пилотов не понимали французского – Андрей и еще один пилот, но товарищи им переводили.

Для освоения начали пробежки по аэродрому. Имея малый самостоятельный налет, пришлось фактически переучиваться. Особенно трудной получилась для Андрея посадка. Когда самолет ветром стал отклоняться от курса уже при пробежке, Андрей дал вперед правую ногу, двинув педаль. Ничего в поведении самолета не изменилось, да и могло бы только в воздухе. Пришлось действовать ручкой.

Именно на «Ньюпоре IV» поручик Петр Николаевич Нестеров 27 августа 1913 года впервые в мире выполнил «мертвую петлю». Вот как он описывает сам:

«На высоте тысячу метров я выключил мотор, стал планировать вертикально вниз, на высоте шестьсот метров включил мотор, выровнял аэроплан в горизонтальный полет, задрал нос и сделал переворот через спину. Выполнение петли заняло восемь секунд. Потом сел».

Кстати, Нестеров привязывал себя к сиденью ремнем, опасаясь выпасть из кабины. Случаи гибели пилотов, выпавших из аэроплана, уже были. Француз Пегу выполнил «мертвую петлю» 21 сентября, через три недели позже Нестерова. Кстати, на «Ньюпоре» Нестеров во время войны впервые в мире совершил таран немецкого «Альбатроса», но неудачно. Оба аэроплана рухнули, и оба пилота погибли.

Тем не менее молодые пилоты осваивали французскую новинку. Аэроплан был явно лучше «Фармана». Среди пилотов только и разговоров было о создании авиаотрядов.

Лишь 30 июля 1912 года был образован воздухоплавательный отдел при Генштабе. Сразу было запланировано создать 18 авиаотрядов, создано было восемь, но перед мировой войной в России их уже насчитывалось тридцать девять. Самые распространенные – крепостные. По штатной численности в отряд входили семь летчиков, из которых пять офицеров и два нижних чина, обычно фельдфебели. Кроме того, в отряде были 163 нижних чина и два грузовых автомобиля.

Андрей приказом по воздухоплавательному отделу был определен в Осовецкий крепостной авиаотряд, созданный в числе первых, наравне с Гродненским и Брест-Литовским. Отряд получил самолеты «Ньюпор IV». Фактически эти аэропланы годились только для разведывательных полетов и для связи между штабами корпусов. Тихоходный, невооруженный аппарат перед началом войны уступал немецким «Фокерам» и «Альбатросам», которые обладали более мощными двигателями и могли подниматься на высоту до четырех тысяч метров, вдвое превосходя «Ньюпор». А в авиации те, кто имеет преимущество в высоте и скорости, имеет шанс на победу. Кроме того, немцы уже имели пулеметы в 1914 году, правда, не на всех типах самолетов. У российских массово они стали устанавливаться в 1916 году, да и те не очень подходили для авиации. В пехоте был Максим, но охлаждение его было водяное, боялись, что на высоте, особенно зимой, вода замерзнет. Кроме того, Максим имел ленточное боепитание, в полете заменить ленту в открытой всем ветрам кабине не всегда возможно. Потому пробовали еще в 1913 году закупать за границей пулеметы с воздушным охлаждением, боепитанием из магазина – пулеметы Льюиса и Мадсена. Магазин заменялся быстро, однако хватало его на две-три очереди.

Получив предписание, Андрей уложил нехитрые пожитки в чемодан и отправился на вокзал. Железнодорожное сообщение как из Москвы, так и из Санкт-Петербурга на Варшаву и далее на Берлин было хорошим. Офицеру его чина положен купейный вагон, а полковнику уже спальный, мягкий. В купе одно место из двух уже было занято. Молодой господин в темно-сером костюме, прическа короткая, выправка. Андрей сразу подумал – офицер в штатском. Познакомились, оказалось, почти угадал. Попутчик оказался офицером, но не военным, а полиции, конкретно – третьего отделения, в простонародье – охранка. Андрей историю изучал и в школе, поверхностно, и в военном училище. Знал, что Охранное отделение, созданное еще Бенкендорфом, фактически политический сыск.