Метро 2033. Во мрак - Андрей Дьяков Страница 12

В большинстве своем сталкеры — народ суеверный, и пенять им на это глупо. Не секрет, что постоянный риск со временем меняет человека: его поведение, привычки, взгляды на жизнь. И тем больше стремление выжить, чем чаще человек подвергается опасности. Сталкеры — не исключение. У каждого третьего свой собственный свод правил и порою надуманных, но строго соблюдаемых ритуалов, чтобы приманить удачу. Каждый второй таскает с собой в рейды какой-нибудь талисман. И, само собой, у каждого, без исключений, своя стратегия пребывания на поверхности, свои, свойственные ему одному, «фишки».

Таран суевериями не страдал, будучи твердо убежденным, что удача — штука неподконтрольная и полагаться лучше на собственные силы и смекалку. Правда, появилась у него с годами одна традиция, которой он никогда не изменял. Сложно назвать это ритуалом, скорее, просто некая обязательная процедура при каждой вылазке наружу. У выхода из наполовину обвалившегося подземного перехода Московской он остановился на несколько минут, как делал это сотни раз до этого. Замер, осматриваясь, впитывая звуки и шорохи, сам ритм жизни наземного мира. Так ловцы жемчуга привыкают к ощущению воды перед тем, как уйти на глубину в поисках драгоценного содержимого морских раковин. Хотя нет. Привыкали. В памяти сталкера всплыли фрагменты увиденной много лет назад телепередачи про океан и его богатства. Казалось, это было в другой жизни. Прорва времени прошла с тех пор, когда побережье океана считалось живописным и желанным местом курортного отдыха. Теперь же радиационный фон, жуткие обитатели глубин и прочие «прелести» изгаженного мира сделали сушу и воду непригодными для обитания человека. Иная экосистема. Чуждая. И с ней лучше держать ухо востро.

Снявшись с места, Таран двинулся рысцой по Московскому проспекту. Впрочем, проспектом это место можно было назвать лишь по привычке, в память о днях минувших. Сейчас он скорее походил на каньон с пологими стенами из груд бетона, кирпича и обломков стеновых панелей. Из завалов торчали, подобно обломкам сгнивших зубов, полуразвалившиеся каркасы зданий. Осталась позади наполовину вросшая в землю буква «М» — единственное напоминание о прежнем «Макдоналдсе». Таран вспомнил, с каким презрением обходил стороной «америкосовский фастфуд» до Катастрофы. Сейчас от гамбургера, да с картошечкой фри, он бы не отказался… Рот моментально наполнился слюной.

Впереди раздался шорох. Сталкер выругался, отбросив мысли о еде. Терять бдительность в рейде нельзя. Даже в таком коротком, как этот. Казалось бы, до площади Победы — рукой подать. Каких-то пятьсот метров. Но и здесь не обошлось без нежданных встреч. В проулке какая-то зверюга сосредоточенно раскапывала кучу мусора, выставив напоказ пухлые бока с лоснящейся густой шерстью. Ошметки мха и камни так и разлетались по сторонам. Мутант настолько увлеченно ковырялся в земле, что и не заметил чужака. Затем ощутил-таки пристальный взгляд, повернул к сталкеру чумазое клыкастое рыло и тихо зарычал.

Угрозы в поведении зверя Таран не почувствовал. Скорее, предупреждение: мол, иди своей дорогой, не мешай. Тварь косилась на сталкера до тех пор, пока тот не скрылся за углом здания. Судя по всему, имела уже счастье повстречать этих странных двуногих с вытянутыми лупоглазыми мордами.

Огибая завалы и озираясь на черные зевы оконных проемов, сталкер неумолимо приближался к логову огрызков. По бокам уже высились две источенных ветром высотки, называемые дикарями не иначе, как «рога дьявола», — своеобразные ворота в преисподнюю. Таран ухмыльнулся, вспоминая, с каким пафосом эти оборванцы рассказывали про свою колонию.

Откуда они взялись — грязные, опустившиеся, полудикие, с весьма ограниченным запасом слов, чаще прибегающие к жестам, нежели к человеческой речи, — и почему до сих пор еще не повымирали, для наемника оставалось загадкой. В метро огрызки спускались редко. Чаще рыскали по поверхности и канализационным системам в поисках того, что еще можно было сторговать жителям подземки. Сплошь уроды, каких свет не видывал, хотя оно и понятно: радиация, помноженная на малочисленность колонии. Кровосмешение никогда не шло ограниченным популяциям на пользу. Хотя ходят слухи, что отчаявшиеся и уставшие от подземной жизни люди в конце концов примыкают к огрызкам, а сами они с удовольствием скупают детей у обнищавших «метрожителей», чтобы хоть как-то оттянуть неизбежное вырождение племени.