Последний американец - Александр Богатырёв Страница 11

Папаша Дюк был суровым человеком – отставным полковником, подрабатывающим в школе преподаванием философии. Еще он заведовал дисциплинарной комиссией, являясь руководителем группы отморозков, следящих за дисциплиной на территории школы. Впрочем, следящих – это громко сказано. На самом деле многие из них под крышей респектабельной конторы промышляли мелким гоп-стопом, обирая учеников младших классов. Или откровенно нарывались на драки, зная, что по-настоящему отпора не встретят. Ибо «при исполнении» и «всегда правы».

Были среди них и патологически честные, кто действительно следил за дисциплиной, разнимал драки и вообще старался предотвращать мелкие правонарушения, на которые, как правило, школьники всегда горазды. Эти-то честные и пользовались особым расположением и доверием полковника. Все-таки он, как бы ни лгала о нем молва, был достаточно умным человеком и в людях разбирался.

Известие, что Диего в хлам отметелил четверых главных драчунов школы, папаша Дюк встретил с сильным недоверием.

– Ты сам видел? – строго спросил он у доносчика, причем так, что до того дошел смысл подтекста: «Если лжешь, то хреново тебе, братец, придется». К вопросу он присовокупил свой коронный полковничий тяжелый взгляд, отчего подхалим тут же почувствовал сильную слабость в коленках. Поэтому решил уйти от прямого ответа.

– Я видел Джонни, Гарри и его друзей… – сказал он и показал руками: – Морды у них – во!

– Я спрашивал, видел ли ты лично, что именно Диего им образину попортил?

– Н-нет, – промямлил тот, – но все говорят, что это Диего…

– То есть слух, – хмыкнул полковник. – И кто его распространяет? Тернер? Ибаньес? Мак Дугал?.. Или, может, Салли Донован?

– Все перечисленные… – покраснел доносчик.

– Все ясно! – отрезал «папа Дюк», и лицо его стало еще более булыжным, нежели всегда. – Ты свободен! – бросил он.

Ученик на плохо гнущихся ногах уполз из его кабинета.

– Пригласи ко мне всех четверых… хм… страдальцев! – рявкнул ему вслед полковник. С удовлетворением услышав за закрывшейся дверью удаляющийся топот ученика, кинувшегося исполнять указание начальства, он поднялся из кресла и подошел к зеркалу. Поправил и без того идеально сидящий на нем костюм, затем с удивлением принялся размышлять о допущенной ошибке.

Ну никак невзрачный Диего не походил на громилу. Что-то в этом всем было не так. Либо распространители слухов что-то напутали, либо тут некая интрига, которую следует раскусить побыстрее. А то еще бедного парня со свету сживут. Затравят. Возможно, доведут до суицида. В его школе такое нельзя было допускать. Раз уж взялся сделать ее образцовой в штате, так придется разбираться.

«Кстати! Ибаньес! – подумал папаша Дюк, глядя на себя в зеркало. – А не эта ли стерва завела интрижку? С нее станется. Умная и мстительная. Учится на «отлично», имеет приличные навыки стратегического мышления. Но чем ей так досадил этот лузер-латинос, что она решила его подставить?.. Впрочем, она сама тоже латинос… Чушь какая-то!»

В дверь осторожно постучали. Полковник скользнул за стол и рявкнул: «Войдите!»

В комнату нехотя вошли четверо учеников. Выстроились в ряд перед столом и дружно понурили головы. Лица у всех были действительно сильно опухшие. И синяки, как доложили, у каждого под правым глазом. Полковник хмыкнул, рассматривая столь феерическую картину, побарабанил пальцами по столешнице и, наконец, задал прямой вопрос:

– Какого черта вам понадобилось это устраивать?

Все то же мрачное и виноватое молчание. Побитые, чувствуя свою вину, боялись даже пикнуть. Полковник выбрал заводилу компании и принялся давить на него. Тот, несмотря на то что стоял за всеми проделками компании, был самым слабым и трусливым.

– Гарри! – резко рявкнул полковник. Тот дернулся и с испугом посмотрел на главу дисциплинарной комиссии. – Когда тебе пришла в голову эта мысль? Отвечай!

– Это не я… – проблеял Гарри, пытаясь снять с себя ответственность.

– Тогда кто? Джонни?

Тот вздрогнул, и на его побитом лице, несмотря на то, что оно изрядно опухло, нарисовалось возмущение. Возмущение было чистым, без примеси страха – следовательно, это тоже не он. Но так как Джонни был слишком примитивен и простодушен, полковник начал давить уже на него.

– Джонни. Ты из добропорядочной семьи. Ни разу не замеченной в расистских настроениях.

Джонни побледнел, отчего даже синяк на глазу вдруг стал еще более фиолетовым. Он даже вытянулся, протестуя против сказанного.

– Ты знаешь, что Конгресс постановил последним решением всемерно искоренять заразу расизма. У нас общий враг – ксены! И мы должны сплотиться против этого врага. Ты кричал вчера в коридоре, что «всем обезьянам надо знать свое место»?

Джонни побледнел еще больше.

– Я… я не имел в виду…

Джонни явно сообразил, что будет с бизнесом отца, если это выплывет. И что после этого будет с ним самим. Отец за такие «шалости» его по стенам размажет.

– Ты хочешь сказать, что не имел в виду конкретно никого из?.. – продолжил «папа Дюк».

Судорожный кивок…

– Даже Диего? – иезуитски спросил полковник и прищурился.

– Но сэр! – вдруг вмешался Гарри. – Он сам нас обзывал разными словами!

– И за это вы решили его поколотить?

– Но сэр! Он нас оскорбил!

– Да?! – мягко, с издевкой спросил полковник. – А дайка я угадаю, что было перед этим: вы решили его изловить и побить… И все потому, что этот парнишка как раз и является той «обезьяной», про которую Джонни орал вчера в коридоре… Так?..

Все четверо хулиганов дружно покрылись холодной испариной. А хуже всего пришлось Джонни. Он только здесь и сейчас понял, в какое дерьмо вляпался, поддавшись на провокации дружков. Если в то время, как Йос готовится к отражению агрессии ксенов, вдруг обнаружится, что некто разжигал рознь среди своих… Тогда за них возьмется Комиссия по… ну, совершенно не дисциплинарным делам и совершенно не школьная… а федеральная… короче – каюк! Кампания идет. А они внезапно оказались тем самым «характерным примером»…

Да уж! Какова ирония судьбы! Держали Диего за козла отпущения, а оказались на его месте сами. Причем не просто так… а на неизмеримо более высоком уровне и более серьезно.

Примерно так думали Джонни с подельниками, пока их разглядывал полковник, внутренне насмехаясь над ними. Трясущиеся от страха молодые идиоты даже не подозревали, что в той самой Комиссии расистов гораздо больше, чем где-либо. Что в случае вынесения этого случая на Комиссию будет принято во внимание как раз то, что хулиганы – отпрыски весьма уважаемых семей в городе и штате (последнее – про Джонни). А Диего – всего лишь сын зачуханного фермера.

Но просвещать идиотов полковник не нанимался, у него совершенно другая цель – и он ее добьется. И всякие обращения в федеральную Комиссию по борьбе с экстремизмом тут только во вред.