Адъютор - Владимир Корн Страница 11

– Не желаешь прогуляться со мной на ярмарку? Хочу приобрести лошадь.

В это время послышался первый удар басового колокола. Сейчас он пробьет ровно пять раз, затем к нему присоединятся остальные. И вскоре весь город наполнится звоном. Нет, не настолько они и громкие, просто в Гладстуаре храмов Пятиликого много. А если учесть, что полно и храмов Пяти Домов, город наполнится звоном точно.

– Не советую! – прокричал мне в ответ Коннер.

Ну да, от звона уши закладывает.

– Это почему еще? – Я тоже почти кричал.

– На торг лучше завтра пойти, зачем тебе глухая лошадь?

– А что, назавтра их вылечат? – Вряд ли всех лошадей сегодня раскупят.

– Логично! – несколько мгновений спустя ответил он.

Вообще-то, привлекать Коннера как знатока лошадей безрассудно. Но в качестве попутчика и собеседника почему бы и нет. Последняя его лошадь пала в результате того, что он перекормил ее мышьяком. Немногим известно, что он используется на лошадиных бегах. Для резвости и неутомимости. Впрочем, в тех же целях мышьяк успешно действует и на людей, и дело только в тщательной дозировке. Сар Труфинер, желая куда-то прибыть раньше других, скормил своему коню столько, что тот попросту издох на полпути. Лошадь жалко, но самое забавное в том, что на чье-то утверждение «больше – не значит лучше», Коннер ответил: «Опасаюсь, что многие дамы категорически с тобой не согласятся».

Благодаря компании Коннера я уже улыбался, причем в который раз. И еще вспомнил о мышьяке, что тоже весьма полезно. Желая продать клячу, хитрые продавцы тоже им его скармливают, чтобы у той появился огонь в глазах, который так ценится недалекими покупателями. А если учесть, что луж больше не попадалось и нога в прохудившемся сапоге успела согреться, стоило вообще позабыть о том скверном настроении, которое преследовало меня с утра.

– Рассвет ли, закат… – пропел я себе под нос.

– Чего? – переспросил Коннер.

Колокольный звон кончился, но о чем-то задумавшись, он не расслышал. Мне же самому, как выяснилось, песенка Жанны будет теперь вспоминаться не только в связи с ароматом свежего хлеба – с запахом любой пищи. Пусть даже тушеного мяса.

– Фаршированную яблоками с черносливом уточку не желаешь? – кивком головы указал я на харчевню, откуда и несло аппетитным запахом жареного мяса.

– Почему именно уточку? И почему с черносливом? А вообще желаю. Только не здесь.

– Долги?

– Что-то вроде того. Но оставим их на потом. Недалеко располагается уютное местечко, и кухня там не в пример лучше. Так что имеешь желание меня угостить…

Имею. По той простой причине, что не так давно он угощал меня и с тех пор не было случая отблагодарить.

– Внешность обманчива! – уже изрядно подшофе, вещал сар Труфинер. – Даниэль, взять, к примеру, тебя самого.

– Ну-ка, ну-ка!

Весьма интересно будет узнать, в чем именно обманывает моя внешность?

– Под личиной типичного ловеласа скрывается недюжинный ум и железная воля.

Коннер заставил меня расхохотаться так, что я едва не ударился лбом о столешницу.

– Пять серебряных монет! Всего пять! – указывая, сколько их именно, я растопырил перед его лицом пальцы.

– Не понял тебя? – Мой собутыльник даже головой тряхнул.

Пожалуй, точнее сказать – сотрапезник, поскольку я, в отличие от него, больше налегал на мясное блюдо, чем на вино. Баранье рагу в «Приюте странника» действительно готовили замечательно. Странно, что о «Приюте» раньше даже не слышал. В меру острое и лишь чуточку пряное, рагу замечательно сочеталось с анвельским вином. А какова была сама баранина! Нежная, как дуновение воздуха от крыльев бабочки! Нет, определенно это местечко следует запомнить.

– И что тут непонятного? Всего-то пять серебряных стоило мне знание о том, что, оказывается, мой ум недюжинный, а воля железная! В то время как любая пифия из Дома Вечности берет не меньше трех золотых.

– И при чем здесь пифии? Они предсказывают будущее, мы же говорим о том, что есть.

– Понимаешь ли, в чем дело, Коннер… Моя личина скрывает то, что ты перечислил, настолько замечательно, что я не чувствую ни того, ни другого. Но ты утверждаешь, что оно есть! А если есть, значит, когда-нибудь проявится. Отсюда вывод – ты предсказательница будущего, пифия, которая берет за услуги всего пять серебряных монет. Справедливости ради, даже меньше, поскольку все это – обвел я рукой заставленный стол, – на двоих.

– Даниэль, а не закатиться ли нам в кафешантан? Например, к мадам Сюизе. Там, поговаривают, новые девочки.

– Нет.

– Вот! Отказ твой был решительным, а в голосе ясно чувствовалась непреклонность. Следовательно, железная воля у тебя имеется. Некогда тебе шляться по кафешантанам. Тебе нужно купить… как его там? Коня! Надеюсь, белого? С твоими темными волосами он должен быть обязательно белой масти, и никакой иной. Остается только присовокупить алый плащ.

– Почему алый?

– Сарр Клименсе, ты как ребенок! Ну а какой же еще? Представь себе: белый конь, алый плащ, темные волосы и… Кстати, а какие у тебя глаза?

– Рыжие, – как будто он, сидя напротив, не видит, что они тоже темные.

– И рыжие очи. Да, среди белых лошадей попадаются голубоглазые. Обязательно такую и покупай: убийственное получится сочетание! Слышал я, ее королевское величество подбирает себе нового фаворита.

Ее величеству хорошо за сорок, у нее давно расплывшаяся фигура, четверо детей, трое из которых уже взрослые. А она все питает непреодолимую тягу к молоденьким кавалергардам. Именно к молоденьким. Так что я для нее переросток.

– Коннер, а тебе какой интерес?

– Как это какой? Тебе наверняка потребуется паж, а я давно мечтаю поселиться в королевском дворце. – И он подкрутил усы самого что ни на есть сивого цвета.

Хохотать на весь зал, а тот далеко не маленький, неприлично. Но как тут можно было удержаться, причем во второй раз?

– Ладно, пусть будет белая с голубыми глазами, – отсмеявшись, согласился я, смахивая со своих, по выражению Коннера, очей невольно выступившие слезы. – Но в чем ты видишь мой недюжинный ум?

– В том, что ты легко соглашаешься с моими доводами. Это ли не показатель?