Фантастика - Борис Акунин Страница 11

В Первой градской, куда мамхен перетащила-таки сынулю израйбольницы, диагноз подтвердили: физических травм нет, а про удивительнуюпсихическую аномалию Роб помалкивал. Был приглашен знаменитый неврологическийпрофессор Кацнельсон, но Дарновский изо всех сил изображал естественность и вглаза светилу старался не засматриваться – боялся, чтоб выдаст себя, если сноваувидит зеленые искорки. Кацнельсон тем не менее что-то такое унюхал. Может,именно из-за того, что десятиклассник упорно отводил взгляд.

Приговор светила был таков:

– Сильное потрясение, но это неудивительно. Последствиястоль серьезной психической травмы непредсказуемы. Существует так называемыйSS, Survivor Syndrome, очень сложное и недостаточно изученное наукой явление.Ясно одно: как всякому, кто выжил в катастрофе, вам предстоит занововыстраивать отношения с жизнью. Вы как бы родились во второй раз, вернулись всостояние новорожденного младенца. Вам предстоит снова учиться всему: ходить поулицам, ездить в транспорте, налаживать отношения с окружающим миром. Не суетитесь,не подгоняйте себя. Процесс это медленный, чреватый всякого рода рисками инеожиданными открытиями.

И Роб воспользовался советом профессора, даже неподозревавшего, до какой степени он попал в точку.

Новорожденным младенцем десятиклассник Дарновский себя нечувствовал. Тут скорее было уместно другое сравнение: вроде как жил человек досемнадцати лет слепым и вдруг прозрел, научился видеть – ну, пускай, не весьокружающий мир, а окружающих людей. И они оказались вовсе не такими, как этотчеловек воображал себе на основании данных слуха-нюха, осязания и чего там еще,ах да, вкуса.

Люди были одновременно и проще, и сложнее, чем Роб думал. Аглавное страшнее.

Взять того же Кацнельсона. Один разок заглянуть ему в глазавсе же пришлось – когда тот светил в зрачки фонариком. Ну, разумеется,вспыхнули искры. И раздался настоящий голос профессора, дряхлый-предряхлый, каку столетнего старика. «Выжил, – тоскливо сказал спрятанный в психоневрологестарикашка. – Зачем выжил? Заурядный, некрасивый, прыщи, лживые глазки. АМишенька… Лучше бы этот лежал с раздавленным лицом… Стоп. Стоп. Стоп.Спокойно».

На «заурядного» и «некрасивого» Роб страшно оскорбился, нопотом, уже после консультации, узнал от заведующего отделением (того самого,брата Зинпрокофьевны), что у светила в прошлом году сын разбился на мотоцикле –его переехала автофура.

Кацнельсону этому теперь, наверно, на всех молодых парнейсмотреть тошно, успокоил себя Дарновский.

А когда ехали из больницы домой, вышло еще хуже. Ненарочно,само получилось, заглянул мамхену в глаза и подслушал такой текстик – чуть нерухнул: «Слава богу, всё хорошо, всё хорошо, домой, винегрет, рассольничек,котлетки его любимые, потом в кровать, доктор про крепкий сон, и можно кРафику, можно, теперь можно, ах ты, ах ты, трусики поменять, лифчик черный, скружавчиками…»

Роб пришел в ужас. Рафик – это наверняка РафаилСигизмундович, мамин однокурсник, плешивый, с пузечком, весь воротник вперхоти. Что-то он в последнее время в гости зачастил, но Робу, конечно, и вголову не приходило. У мамхена любовник?! Лифчик с кружавчиками? Это в сорокчетыре года?!

Мамхен додумывала что-то такое вовсе порнографическое, ноРоб зажмурился, затряс головой.

– Что? Что? Голова болит? – переполошилась мамхен. – Яхотела вечером в библиотеку заскочить, в каталоге поработать, но если тебенехорошо…

– Нет, мне жутко хорошо. Лучше не бывает. Послекатастрофы-то, – мстительно сказал он.

В общем, с самого начала стало ясно, что жизнь с ПодаркомСудьбы (так Роб окрестил свою новообретенную способность) это не только розы.Штуковина занятная, но в то же время и опасная. Можно такого наслушаться, чтоне зарадуешься.

Об этом он и думал в первый послебольничный день – как житьдальше.