Византиец. Ижорский гамбит - Алексей Борисов Страница 10

* * *

В боевом расписании моё место было на носу судна, где стоял огнемёт, накрытый брезентом. Два ушкуйника прикрывали меня ростовыми щитами с боков. Спереди защищал лист из двухмиллиметровой стали, как на станковом пулемёте «Максим». И признаюсь, с того момента, как я нажал на педаль насоса и закрыл клапан, прошло секунд пятнадцать-двадцать.

– Что? Не по нраву? Приходите под Полтаву, там ещё дадут! – кричал я горящим шведам.

Всё же возможность посадить на вёсла тридцать гребцов, к тому же полных сил, многого стоит. Вроде простой обманный манёвр, которым новгородцы классически переиграли имеющего численное превосходство противника, но лёгкость его кажущаяся. Не вывели бы из строя одного из рулевых, или как его тут именуют – кормчего, шиш бы мы провернули такое действо. Вторая лодка, которая обходила нас с правого борта, пытаясь зажать в клещи, застопорила ход. Похоже, неудачное начало их не особо смутило. Немногие выжившие с горящего корабля были подняты на борт, и десять вёсел с каждого борта вновь ударили по воде. Да и мы вроде не собирались выходить из боя.

В нашу сторону полетело несколько крючьев на верёвках. Два из них зацепились за борт. Мимо меня просвистело короткое копьё, сразу за ним стрелы. Один из смертоносных подарков оцарапал каску, другой угодил в щит охранника. По правилам абордажа, нос боевой ладьи должен протаранить борт неприятеля по касательной, дабы сбить защитников на палубу, после чего лучшие воины перепрыгивали на соседний корабль и начинали резню. Знали это и новгородцы, присевшие в ожидании предстоящего столкновения. Верёвки натянулись, но резкого толчка не последовало. Успев развернуть раструб сопла, я нажал ногой на педаль насоса, затем ещё и ещё. Смесь в бачке закончилась, свеи ухитрились прикрыться щитами, спрятавшись за бортом лодки. От жалкого плевка огня досталось тем, кто тянул абордажные крючья. Около десятка человек побросали верёвки, тем самым сведя силу удара на жёсткое касание. И тут проявили себя новгородские стрелки. Ох, не зря в летописях постоянно ссылались на грозных славянских воинов с луками. Туча стрел не заслонила солнце на небе, но заставила неприятеля уйти в глухую оборону. В каждой тройке один был вооружён дальнобойным оружием, второй щитом с копьём или секирой, а третий был мечником и одновременно метателем дротиков и лёгких копий. Вот этот смертоносный дождь из стрел и сулиц посыпался на противника, лишая их отяжелевших щитов и нанося смертельные раны. Били в упор. Хорошо, когда не надо экономить на боеприпасах. Лучше утопить десяток метательных копий и пару дюжин стрел, но не дать врагу даже голову высунуть из-за щита, не говоря уже об ответной атаке. Борт зерновоза возвышается над боевой лодкой на полметра, вроде незначительно, но как порой важны в бою эти сантиметры. Два корабля прилипли друг к другу, образовав если и не единую палубу, то похожий на логотип «Сеат» какой-то периметр. Середина вражеского судна представляла собой наваленную друг на друга кучу тел, мачт, бочек и всяких мешков, отчего свеи оказались разделены на две части. Огромные потери в самом начале боя должны были деморализовать врагов, и многие посчитали, что победа уже в кармане. Оставалось перешагнуть через борт и добить противника. На секунду обстрел прекратился, стрелки освобождали место, и в это время бойцы неприятеля зашевелились под щитами, метнули пару копий в сторону новгородцев и с рёвом бросились на абордаж, активно работая баграми, пытаясь проделать брешь в стене щитов. Напор длился с минуту, секироносцы, плотно сбив щиты, за исключением одного момента, не дали ни единого шанса неприятелю. Богатырского телосложения свей, сумевший на первых порах проломить строй своей огромной деревянной кувалдой, был зарублен Бренко, который выдвинулся тому навстречу. Хорошо поставленный удар и надёжный меч, что ещё нужно профессиональному бойцу? Как оказалось, ещё немного удачи и истончившиеся железные кольца старого доспеха противника. Вложившись в удар, он рассёк кольчугу шведа, а вслед за ней и ключицу с рёбрами. Клинок, добравшись до сердца, застрял на мгновение в груди умершего и с каким-то свистяще-чавкающим звуком выскочил назад, потянув за собой струю крови. Атакующие отхлынули, собравшись у заваленной мачты, выставив перед собой круглые щиты. Вообще-то, разрубить кольчугу с одного удара мечом практически невозможно и, если такое произошло, то силу рубака должен был приложить просто исполинскую. Видимо, на здоровяка возлагали большие надежды, и после его гибели, причём такой невероятной, тактика боя нарушилась. Новгородцы вперёд тоже не пошли. В последней схватке враг показал себя достойно, даже превосходные доспехи не сильно помогли. К корме уже отнесли несколько тел. Преимущество было ощутимым, но какой смысл лезть на копья, если можно расстрелять стрелами неприятеля? Как только стрелки вновь взялись за луки, из-за щитов кто-то закричал:

– Zweikampf! Zweikampf! (Поединок! Поединок!)

Наши бойцы первой линии расступились. Бренко положил меч на плечо, поправил на поясе кортик и сделал шаг вперёд, приближаясь к борту. Навстречу ему вышел воин в золочёном шишаке с полумаской, желая попробовать изменить ход боя. Когда-то давно, в северных морях существовал такой обычай. Если в бою между командами кораблей никто не мог одержать победы, то, стараясь избежать лишних жертв, устраивали поединок двух бойцов. Делалось это из практических соображений. Пиррова победа на море могла привести к гибели победителя. Сейчас же, свеи хотели просто уйти.

«Тоже мне рыцарство, – подумал я, вынимая пистолет, – если Бренко будет угрожать опасность, выстрелю не задумываясь. Это не рыцарский турнир, тут или ты, или тебя».

– Ritter Birger (Рыцарь Биргер), – шведский предводитель отсалютовал мечом.

– Людвиг Люнебургский. – Бренко приподнял меч к глазам и резко опустил вниз. Капли крови слетели с клинка, и попали на лицо рыцаря.

Биргер пошёл в атаку, отбросив щит, перехватив меч двумя руками, в надежде то ли повторить невероятный по силе удар противника, то ли постараться превзойти. В общем, поступил не совсем обдуманно. На палубе нет места пробным выпадам, когда можно махнуть мечом и отскочить, будучи уверенным, что тебя не достанут. Площадка боя не позволяет. Только удар и парирование на щит. Серьёзно рискуя, Бренко так же избавился от щита, в результате чего пропустил первый удар перед собой в каких-то сантиметрах и, сделав шаг назад, едва не споткнулся. Второй, заметно ослабленный, нанесённый из невыгодной позиции принял на массивное лезвие у гарды, поддержав его левой рукой и сбрасывая вражескую сталь в сторону, ударил навершием. Прямо под полумаску.

– Ох! – Рыцарь качнулся назад. Гранёное яблоко рукоятки рассекло верхнюю губу и выбило зубы.

В следующее мгновение Людвиг эффектно подставил ногу и толкнул соперника в грудь. Тот рухнул, а, попытавшись подняться, чуть не наткнулся на сталь. Остриё кортика упёрлось в шею поверженного рыцаря. Молоденький оруженосец Биргера взвыл и бросился с коротким кинжалом на помощь своему господину, но, сделав один-единственный шаг, покатился на палубу. Седобородый свей, судя по гербу на богато украшенной кольчуге, занимавший видное положение в отряде, резким ударом кулака сбил пажа с ног. Пока один из участников дуэли не признает себя побеждённым, никто не вправе вмешиваться. Это правило ещё что-то значило для него.