Люди полной луны - Александр Экштейн Страница 10
Люди полной луны - Александр Экштейн читать онлайн бесплатно
Далеко не каждый сочинец знает о том, что в их городе существует уютное трехэтажное здание, которое в реестре отдела учета городской собственности горисполкома значится как здание № 7. Это гостиница «Домик». В ней все, от фронтальной строгости линий до толщины стен, от оформления трех номеров до роскошной тенистости дворика, поставлено на службу Тайне. Гостиницу окружает высокий кованый забор, небольшой, по-южному густо сплетенный лес и незаметные глазу серебристые проволочки-колокольчики, сообщающие куда надо о том, что кто-то, незваный, ходит там, где не должен ходить. Официально «Домик» принадлежит МНИЦ (Международному научно-исследовательскому центру им. Вавилова), а неофициально — кто его знает кому. В нем останавливаются для отдыха ученые-генетики, представители наиболее изощренной и наиболее засекреченной науки с далеко идущими и необратимо зловещими целями. Еще в этой гостинице останавливаются люди, одного взгляда на которых достаточно, чтобы понять — это власть. Официальная она или нет, явная или скрытая, не вопрос. Власть! Этого достаточно, чтобы обходить здание гостиницы «Домик» стороной. Во дворе гостиницы был «пятачок» для вертолета, а на «пятачке» сам вертолет, был бассейн с морской водой, вокруг которого росли высокие, в два человеческих роста, борнеовские пушистые азалии голубовато-розового цвета с волокнистыми вкраплениями зеленого. Когда дул сильный ветер, азалии начинали медленно раскачиваться, распушиваться и напоминали ленивых птиц, неохотно и жутковато размахивающих крыльями. Человек со здоровой психикой и нормальным отношением к отдыху предпочел бы вырубить эти азалии, но таких людей в Сочи уже не бывает, они где-то там, с «метлой, киркой лопатой», занимаются работой, и не только общественной.
Сергей был сосредоточен и спокоен. Он обошел по внешнему периметру высокий кованый забор, окружавший странноватое трехэтажное здание. Только что на охраняемую территорию вошел объект, уродливый карлик в стиле а-ля Паганини. Сергей проследил его путь от прогулки по обочине шоссе до часового стояния, с устремленным вдаль взором, на берегу внепляжного моря, там его можно было бы ликвидировать незаметно, но это на взгляд дилетанта. Сергей же — профессионал. Он сразу засек парня, постоянно находящегося в ненавязчивой близости от объекта. Его ненавязчивость и постоянное, то и дело ускользающее от наблюдения присутствие выдавали в нем настоящего, опасного, как снежная лавина, телохранителя.'
Сразу же после того, как объект вошел на охраняемую территорию, парень исчез. Сергей прислушался к себе и, не услышав сигнала опасности, забыл о парне. Здание было какой-то привилегированной гостиницей. Поднявшись на находящуюся рядом возвышенность, Сергей, тщательно замаскировавшись, стал рассматривать местность через панорамную обзорную трубку. Эту штучку Сергей контрабандно привез с войны. Ему «подарил» ее парень, лейтенант ГРУ, убитый во время вылазки на территорию Пакистана. Именно туда сопровождала его группа, которой командовал Сергей. В тот раз они не достигли цели, разведчик погиб. Сергея удивила не смерть разведчика, а ее непредсказуемость. Они наблюдали за нарядом только что сменившихся пакистанских пограничников. Шесть человек с оружием садились в брезентовый фургон грузовика. Малорослый, нескладный солдатик положил ствол автомата на борт грузовика и, нечаянно зацепив гашетку, произвел одиночный выстрел в пространство. Оторвавшись от бинокля, Сергей оглянулся и увидел, что пуля обрела покой в парне из ГРУ, аккуратно проделав вход в центре лба. Парня похоронили там же, не было никакой возможности транспортировать тело на свою часть земли. Документов с собой не брали, а все разведывательные изыски, упаковав в рюкзак, забрали с собой. Все сдали по описи. Все, кроме вот этой обзорной трубки.
Осмотрев гостиницу, Сергей повернул небольшой винтик сбоку трубки, и весь декоративный лес внутри забора осветился росчерками хорошо продуманной системы защиты. Низкие «травяные» проволочки были протянуты по всему леску с интервалом в шесть-семь метров, а между ними расположился искусно сплетенный стальной «спотыкач». Несколько видеокамер, работающих в агрессивном инфракрасном режиме, пульсировали зелеными точками на стволах деревьев. «Так, так, так… — подумал Сергей. — А за леском минное поле, а в бассейне подводные лодки, а на первом, втором и третьем этажах разместились суперсолдаты «Альфы», «Беты» и «Призраков», и лишь глубоко под землей, в комфортабельном, бронированном чулане, мой драгоценный объект». Самолюбие его было задето. Он уже не столько хотел убить урода, сколько узнать, кто он…
Насмешливость — это одна из разновидностей злобы, а я добр и красив, следовательно, нужно исключить из своего окружения насмешливость. Добро всегда серьезно, неулыбчиво и мрачно. Гимн добра — это похоронный марш Шопена. У меня либидо добра…
Глассик чувствовал, как в нем просыпается чувство, напоминающее вдохновение. Оно стремительными мурашками разбегалось по телу, наполняло сердце и вены блаженной истомой.
Я акцент высшего духа на этой земле, в этом проклятом городе, в этой холодной стране, и я согрею, освящу ее своим присутствием.
Так думал Глассик, стоя перед зеркалом. Он всегда был окружен зеркалами, даже в этой гостинице добавил к трем имеющимся еще четыре… Казалось, что в зеркалах зашифровано какое-то послание лично ему. Глассик поправил галстук и вышел во двор гостиницы. На площадке возле входа уже стояла машина. Шофер отложил газету в сторону и предупредительно открыл заднюю дверцу.
— Благодарю, Тимофеевич, — произнес Глассик и улыбнулся, почувствовав уверенность, превышающую
человеческие возможности. Это означало, что его телохранитель готов сопровождать его за пределами гостиничного бункера. Его не было видно, но Глассик знал, что он уже сосредоточен.
Автомобиль тронулся, и по мере движения черты Глассика смягчались. Исчезли трагические и властные складки возле губ, ушел в глубину блеск глаз, и вместо него из той же глубины выплыли ум и сосредоточенность. Да и сам Глассик куда-то исчез, уступив место Алексею Васильевичу Чебраку, доктору наук генетики и генной инженерии.
Человечество уже сказало достаточно громких слов о науке. В этой громкости преобладают славословия типа О, наука! Хотя, конечно же, — ведь существуют же умные люди! — не обошлось без хулительных слов. Чего стоят одни упреки в сторону науки, дескать, она жестока в своих экспериментах и абсолютно невменяема в устремлениях — как Бог…
Алексей Васильевич Чебрак принадлежал к могучему международному ордену ученых-генетиков. Наука, любое ее направление, может по-настоящему развиваться лишь под определением «международная», все другие деления — русская, немецкая, французская, американская, аргентинская, урюпинская, рязанская — это еще не наука в цельнокупном понимании, а введение в нее. Алексей Васильевич Чебрак, русский, был признан миром генетики гением и поэтому находился под опекой самого мощного силового подразделения России УЖАС — Управление по жизненно актуальным ситуациям, которое, в свою очередь, являлось русским филиалом Мирового охранного агентства гениальных ученых — МОАГУ, финансируемого всеми без исключения странами мира, независимо от строя и идеологий. На счет МОАГУ деньги шли всегда и ото всех вот уже около семидесяти лет. Так что все разделения на разные страны, лагеря, мировоззрения и нации чистейшей воды фикция, анестезия для толпы и национального сознания. Большие Дяди уже давно договорились: мир должен быть единым и устремленным к одной цели — бессмертию. Мир обычных людей, как навоз для роз, служит для кристаллизации из своей среды гениев, а гении; как известно, служат только Большим Дядям и их целям…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии