Пираты XXX века - Роман Злотников

Около десяти часов утра, когда утреннее светило уже щедро дарило свою милость жителям и гостям благословенного мира Аль-Сауди, в боковой стене старого королевского дворца беззвучно раскрылась неприметная дверь – столь неприметная, что случайно проходящий мимо человек не сумел бы обнаружить в этом месте ни петель, ни швов.

На улицу, потягиваясь и потирая вчерашнюю щетину, неохотно выбрался Улоф Йоханссон – бывший технический специалист в новом, орбитальном королевском дворце, построенном предшественником нынешнего монарха Рашада, королем Абдельмаджидом, ныне уже покойным. Видимо, таланты Йоханссона были замечены и в новой королевской администрации, потому что он в числе немногих специалистов старого режима был доставлен с орбитального дворца в официальную резиденцию монарха на планете Панеконт, чтобы продолжать без отдыха трудиться на благо арабской державы.

После восшествия на престол Рашад обосновался во дворце дедушки Абдаллы, а грандиозный орбитальный комплекс, который служил местом увеселения Абдельмаджиду и своей фантастической стоимостью едва не пошатнул экономику Аль-Сауди, распорядился отдать под роскошные отели и экзотические базы отдыха для граждан и гостей королевства. Королевству требовалось любыми средствами срочно пополнить государственную казну, опустошенную предыдущим непутевым правителем.

Едва ли у какого-нибудь случайного прохожего вызвал бы интерес покидающий дворец техник. Мелкие специалисты, работавшие на внешнем периметре дворца, среди которых попадались и иностранцы, иногда выбирались в город по служебным делам. Разумеется, был риск, что враги короны могут попытаться под видом техника вернуть во дворец своего человека с разведывательным или диверсионным заданием, но серьезно реформированная служба безопасности королевства «Аламут» не дремала, проверяя всех прибывших и тут же отсекая чужих. И столь эффективно, что у какого-нибудь страдающего паранойей аналитика даже могло сложиться впечатление, будто спецслужбы нарочно приглашают врагов во дворец, беспечно раскрывая перед ними двери. Но подданные эмира, да продлит Аллах его годы и ниспошлёт всем находящимся под рукой правителя правоверных достаток и процветание, предпочитали думать, что служба королевской безопасности после многолетних жестоких репрессий под руководством ее бывшего главы Адиля Азулая изо всех сил желала показать людям свое новое лицо – милостивое, демократическое и дружелюбное.

Однако за стенами королевского дворца с диверсантами и безмозглыми общественными активистами по-прежнему не церемонились – даже несмотря на то, что создавалось впечатление, будто после гибели короля Абдельмаджида и эфенди Азулая «Аламут» совсем перестал ловить мышей.

Вынув из кармана мелочь и глубокомысленно пересчитав ее на ладони, техник Йоханссон задумался. Похоже, с наличностью у него было не так уж и хорошо. Впрочем, все, кто имел возможность наблюдать его передвижения на протяжении многих дней, прекрасно знали, что с утра у него все равно не было другого маршрута. Так что, подумав с минуту, он просто махнул рукой и направился на Королевский рынок, раскинувшийся на трех гектарах территории неподалеку от дворца.

Это был классический восточный базар – пестрый, шумный и яркий. Здесь можно было купить всё – от пары кривых дамасских скимитаров, с равной легкостью режущих и стальной прут, и невесомый шелковый платок, до ездового слона или астероида в соседней звездной системе. Для зарубежных туристов, выбравшихся в центр столицы поглазеть на величественный старый дворец, Королевский рынок являлся одной из обязательных к посещению туристических достопримечательностей.

И именно для них, неверных лукавых кяфиров, на рынке было открыто богопротивное заведение под лаконичным названием «Бар», где подавали алкоголь. Вот туда-то швед и направился за своей утренней порцией. Без утренней порции ему плохо работалось.

Вообще-то достать спиртное на территории королевства Аль-Сауди было сложновато. Согласно заветам Пророка, употребление горячительных напитков считалось делом богопротивным. Вследствие чего для их употребления (разумеется, исключительно в медицинских целях) правоверные должны были сначала озаботиться получением специальной фетвы. Да и после её получения пить полагалось только в индивидуальном порядке и исключительно в собственном доме. Болеешь – лечись, а окружающих не разлагай…

Но все эти запреты не относились к иностранным туристам, для которых потребление спиртного не было ограничено ничем. Кроме разве что совершенно конской цены. Более того, подобная практика находила немало сторонников не только среди экономистов и финансистов эмирата, но даже в среде имамов и муаллимов, которые считали, что вид иноземцев, напивающихся до скотского состояния, срабатывает лучше любых проповедей и официальных запретов. Мол, сами смотрите, до чего могут дойти люди, не соблюдающие заветы Пророка… Тем самым монарх убивал сразу двух зайцев: и отечески ограничивал собственных граждан от пагубного христианского пойла, и в то же время мудро собирал с иностранцев хорошие деньги за их прискорбные грехи.

Мистера Йоханссона в «Баре» хорошо знали и приветствовали по всем правилам восточного гостеприимства, поскольку ни один завсегдатай не оставил здесь столько денег, сколько он. Техник занял место за стойкой, и ему сию секунду принесли ноль пять нефильтрованного и стопку текилы для разгона.

Долго скучать в одиночестве шведу не пришлось. В дверях показалась местная достопримечательность – дервиш Абу-Махди, человек практически святой, который с утра до вечера крутился на площади возле дворца, неизменно заставляя туристов расчехлять объективы видеокамер и открывать кошельки, а свободное время проводил обычно в «Баре», в неимоверных количествах поглощая спиртные напитки. И хотя это вроде как было прямым нарушением заветов Пророка, но дервиши всегда считались малость сумасшедшими, через безумие которых говорит с людьми Аллах. Вследствие чего им позволялось куда больше, чем кому бы то ни было. Например, все прекрасно знали, что этот самый дервиш никакому махди, то есть грядущему мессии, не был никаким абу, то есть отцом, но раз святому человеку пришло в голову так назваться, то в этом наверняка есть некий высший смысл. Да и тех, кто знал, что когда-то его звали Сахим Сафари, на рынке было немного.

Родители при рождении наделили Сахима благозвучными именем и фамилией, да еще и начинающимися на одну букву: если бы он избрал карьеру киноактера или музыканта, ему даже не пришлось бы брать псевдоним. Однако Сафари выбрал судьбу юродивого бродяги, и для этой карьеры имя Абу-Махди было куда более подходящим.

Когда Йоханссон впервые увидел его на пороге «Бара», он было решил, что сейчас здесь произойдет драматическое действо вроде того, какое устроил Христос, изгоняя торгующих из храма. Нечто подобное швед однажды уже видел в одном провинциальном городе, где явившийся в винную лавку местный дервиш учинил знатный перформанс с переворачиванием столов и битьем бутылок об стену. При этом хозяин заведения отнюдь не пытался остановить распоясавшегося вандала, наоборот, выглядел виноватым и сконфуженным. Когда дервиш, разнеся вдребезги половину лавки, взял небольшой тайм-аут, чтобы попить воды, хозяин приложил все усилия, чтобы усадить беспокойного гостя за богато накрытый стол – видимо, в попытке спасти вторую половину имущества.