Опрокинутый мир - Кристофер Прист

Элизабет Хан закрыла двери в поликлинику и замкнула их. Она медленно пошла по деревенской улице туда, где люди собирались на площади возле церкви. Весь день, когда складывали огромный костер, царила атмосфера ожидания, и теперь взволнованные дети бежали по улице, предвкушая, что его вот-вот зажгут.

Элизабет первая пришла к церкви, но не заметила признаков присутствия отца Дос Сантоса.

Через несколько минут после заката кто-то поднес огонек к сухому труту в основании дровяной груды, и яркое пламя, потрескивая, взметнулось ввысь. Дети танцевали и прыгали, восторженно крича, когда какое-либо из поленьев выскакивало из общей кучи, выбрасывая искры.

Мужчины и женщины сидели или лежали на земле вокруг костра, пуская по кругу бутылки с темным и густым местным вином. Двое мужчин, сидевших чуть в отдалении от других, перебирали струны гитары. Музыка была нежной – такую играют для собственного удовольствия, не для танцев.

Элизабет села рядом с музыкантами и отхлебнула вина, когда бутылка дошла до нее.

Позднее музыка сделалась чуть громче и ритмичнее, и кое-кто из женщин запел. Это была очень старая песня, слов которой Элизабет не понимала, так как она пелась на незнакомом ей диалекте. Несколько мужчин, здорово набравшиеся, вскочили и принялись танцевать, размахивая руками.

Повинуясь рукам, поднимающим ее с земли, Элизабет вышла вперед и стала танцевать вместе с женщинами. Они смеялись, пытаясь показать ей правильные движения. Их ноги поднимали облачка пыли, которые медленно скользили по воздуху, прежде чем их затягивало в вихрь жара над огнем. Танцуя, Элизабет пригубила еще вина.

Остановившись передохнуть, она заметила, что появился Дос Сантос. Он стоял в некотором отдалении, наблюдая за празднеством. Она помахала ему рукой, но он не ответил. Она задалась вопросом, отклонил ли он этот призыв или же был слишком сдержанным, чтобы присоединиться к общему веселью. Это был застенчивый, неуклюжий юноша, относившийся к жителям деревни с неловкостью и еще не знавший, что они испытывают к нему. Как и Элизабет, он был новичок и аутсайдер – несмотря на это, Элизабет полагала, что вольется в деревенское сообщество раньше него. Одна из девушек, видя, что Элизабет стоит на месте, взяла ее за руку и вовлекла в танец.

Огонь прогорел, музыка замедлилась. Желтое пламя сократилось до круга, подступающего к самому огню, и люди вновь опустились на землю, счастливые, расслабленные, уставшие.

Элизабет отказалась от очередной бутылки, проплывшей мимо, и вместо этого поднялась на ноги. Она выпила чуть больше, чем рассчитывала, и ее слегка пошатывало. Кто-то звал ее остаться, но она покинула площадь и вскоре углубилась в темноту за ее пределами. Ночной воздух был тих.

Она шла медленно, глубоко дыша, пытаясь прочистить мозги. Этой дорогой она воспользовалась в прошлый раз – через невысокие холмы, окружавшие деревню, – и вот шагала по этому пути, слегка пошатываясь на неровностях почвы. Когда-то, вероятно, это были необработанные пастбищные земли, но теперь в деревне не занимались сельским хозяйством.

Это была дикая и прекрасная страна, желтая, белая и коричневая в солнечном свете – а сейчас черная и стылая, лишь бриллианты звезд над головой.

Спустя полчаса она почувствовала себя лучше и повернула обратно к деревне. Спустившись через рощу деревьев сразу за домами, она услышала звук голосов. Она замерла, прислушиваясь… но смогла уловить только интонацию, не разбирая слов.

Двое мужчин беседовали, но не только они – время от времени Элизабет слышала и другие голоса, возможно, соглашавшиеся с этими двумя или комментирующими. Это ее нисколько не касалось, однако же возбудило любопытство. Слова звучали резко, и чувствовалось, что кто-то из спорщиков подбирает аргументы. Элизабет колебалась еще несколько мгновений, затем двинулась дальше.

Костер на деревенской площади между тем окончательно догорел, лишь угли тлели.

Она спустилась к своей поликлинике. Открывая дверь, она уловила какое-то движение и увидела человека возле дома напротив.

– Луис? – сказала она, узнавая.

– Доброй ночи, Менина Хан.

Он поднял руку в приветственном жесте и вошел в дом, неся с собой нечто вроде большого мешка или саквояжа.

Элизабет нахмурилась. Луис на празднике отсутствовал – теперь она была уверена, что именно его она слышала в роще. Она чуть помедлила на пороге, затем вошла внутрь. Закрывая дверь, она ясно расслышала в тишине ночи удаляющийся конский топот.