Империя бурь - Сара Маас

Солнце опустилось за остроконечные склоны Черных гор, и тут же загремели костяные барабаны. Их дробь не смолкала и сейчас.

Походный шатер принцессы Элианы Галатинии стоял на каменистом выступе, открытом сухим ветрам. Весь день она вела наблюдение за прибывающими силами ее страшного противника – темного правителя. Его войско черными волнами перехлестывало через горные перевалы. После захода солнца окрестные склоны и долина вспыхнули яркими точками их костров. Зрелище это чем-то напоминало звездное небо.

Как их много – этих костров. Гораздо больше, чем на ее стороне долины.

Элиане не требовался дар обостренного фэйского слуха, чтобы слышать молитвы своей человеческой армии. Одни молились вслух, другие – молча. Она сама несколько раз обращалась к богам, хотя и знала: ответа не будет.

Элиане и в голову не приходило, что она может погибнуть, причем вдали от зеленых скал родного Террасена. И об участи быть съеденной чудовищами ее врага (а это страшнее, нежели заживо сгореть) она тоже никогда не задумывалась.

Случись такое – никто не поставит могильного камня, повествующего о гибели террасенской принцессы. Ни ее, ни ее соратников не удостоят такой чести.

– Тебе пора отдохнуть, – послышался из шатра грубый мужской голос.

Элиана обернулась, ее серебристые волосы колыхнулись, цепляясь за чешуйки кожаных доспехов. Гавин мрачно разглядывал позиции двух армий, сосредоточенных внизу. Очень скоро узкая черная полоска, служившая разграничительной линией, перестанет существовать.

Но об отдыхе оставалось лишь мечтать. Сам Гавин, удалившись в шатер, так и не снял доспехов. Совсем недавно окончился созванный им военный совет. Военачальники разошлись, унося карты, но отнюдь не надежду в сердцах. Элиана улавливала их страх и отчаяние.

Гавин подошел почти неслышно. Годы странствий по южным горам и пустыням научили его искусству бесшумного передвижения. Элиана продолжала вглядываться в пылающие точки бесчисленных вражеских костров.

– Силы твоего отца еще могли бы вмешаться, – хрипло произнес Гавин.

Тщетные надежды. Бессмертный слух Элианы позволял улавливать каждое слово жарких споров, что несколько часов кряду не смолкали в шатре.

– Долина превратилась в смертельную западню, – сказала Элиана.

А ведь это она привела их сюда.

Гавин молчал.

– Еще немного, и все внизу будет залито кровью, – продолжала она.

Полководец, стоявший рядом, не произносил ни слова. Это было так не похоже на Гавина. И в глазах – ни искорки былой необузданной силы. Его каштановые волосы висели жирными сосульками. Элиана уже и не помнила, когда они оба в последний раз мылись.

Гавин повернулся к ней. Взгляд его был искренним, оценивающим. Они встретились почти год назад, в покоях ее отца. Тогда Элиане показалось, что ее раздевают взглядом. Почти год назад, а кажется – целая вечность.

Иное время. Иной мир. Земля еще была полна света и птичьего щебетания. И магия еще не начинала трепетать под надвигающейся тенью Эравана и его воинов. Знать бы, долго ли продержится Оринф после окончания этой бойни на юге континента. С чего Эраван начнет уничтожение их столицы? С блистательного отцовского дворца на горе? Или вначале сожжет королевскую библиотеку, где собраны знания многих веков? А затем примется жечь людей.

– До рассвета есть еще время, – сказал Гавин. Элиана видела, как дергается его кадык. – Еще можно сбежать отсюда.

– Нас разорвут на куски раньше, чем мы переберемся через перевалы.

– Речь не о нас, – пояснил Гавин. – О тебе одной.

Отсветы костров делали его лицо похожим на барельеф.

– Я не оставлю этих людей, – возразила Элиана, сцепляя пальцы с пальцами Гавина. – И тебя.

В его лице не дрогнул ни один мускул.

– Завтрашний день не отодвинешь. И завтрашнюю бойню – тоже. Я же знаю: ты подслушала слова посланца. Аньель сам превратился в бойню. Наши северные ушли. Армия твоего отца еще слишком далеко. Мы погибнем раньше, чем солнце успеет по-настоящему взойти.

– Когда-нибудь все мы так или иначе умрем.

– Нет. – Гавин стиснул ее пальцы. – Я умру. И эти люди внизу – тоже: от меча или от старости. Но ты…

Взгляд Гавина скользнул по ее заостренным ушам – свидетельству отцовского наследия.

– Ты можешь прожить сотни лет. Тысячи. Не губи эту возможность ради какой-то безнадежной битвы.

– Я скорее предпочту погибнуть завтра, чем струсить и жить тысячу лет под гнетом позора.

Гавин опять смотрел вниз, в долину. На свою армию – последний оплот, противостоящий орде Эравана.

– Доберись до армии своего отца и сражайся оттуда, – грубовато предложил он.

Элиана сглотнула:

– Это не поможет.

Гавин удивленно повернулся к ней.

– Сила моего отца угасает, – призналась она. – До окончательного истощения остались считаные десятки лет. С каждым днем свет Мэлы внутри становится все слабее и тусклее. Он не сможет победить Эравана.

Ей вспомнились отцовские слова. «Элиана, мое солнце заходит, – сказал он несколько месяцев назад, когда эта обреченная затея только начиналась. – Обязательно сделай так, чтобы твое продолжало восходить».

– И ты только сейчас говоришь мне об этом? – спросил побледневший Гавин.

– Да, поскольку у меня не осталось надежды. И не важно, погибну я завтра или сбегу этой ночью. Континент все равно падет.

Взгляд Гавина переместился туда, где стояли десятки походных шатров его друзей.

Ее друзей.

– Никто из нас завтра не выберется отсюда живым…

Голос Гавина дрогнул, глаза странно блеснули. Элиана вновь потянулась к его руке. За все время их странствий – а тягот и ужасов там более чем хватало – она ни разу не видела Гавина плачущим.

– Эраван победит, – прошептал Гавин. – Его власть над этой землей и остальными частями континента утвердится навек.

Из шатров их лагеря доносились приглушенные голоса, мужские и женские. Люди переговаривались, бормотали проклятия, кто-то плакал. Все они думали о том ужасе на другой стороне долины.

Костры во вражеском стане постепенно гасли, словно огромная рука тьмы тушила их. А костяные барабаны звучали все громче.

Наконец появился и он.

Эраван собственной персоной прибыл взглянуть на армию Гавина перед ее последним сражением.

– Они не станут дожидаться рассвета, – сказал Гавин.