Перворожденный - Стивен Бакстер

Человечество явственно осознало присутствие новой угрозы пять лет назад. Причем первыми ее узрели не человеческие глаза: аномальное явление впервые было зарегистрировано электроникой.

«Следопыт глубокого космоса Х7-6102-016» проходил сквозь тень Сатурна, в которой, словно фонари, болтались многочисленные луны. Кольца Сатурна со времен солнечной бури превратились в нечто почти эфемерное, значительно побледневшее и поредевшее, однако по мере приближения зонда к далекому Солнцу, заходящему за кольцами, они превращались в серебряный мост, соединяющий далекие небесные горизонты.

«Следопыт глубокого космоса» не мог испытывать восхищения и других человеческих чувств. Однако, как всякая сложная интеллектуальная машина, он обладал до некоторой степени способностью ощущать, и его электронная душа трепетала от восторга при виде необыкновенно прекрасных, упорядоченных полей из газа и льда, сквозь которые он пролетал. Но при этом он не делал ни малейших попыток их исследовать.

В полной тишине он приближался к своей следующей цели на очередном орбитальном витке.

Титан, самая большая из лун Сатурна, казался издали маловыразительным желтовато-оранжевым шаром, слабо освещенным далеким Солнцем. Однако под глубокими слоями окутывающих его облаков и тумана скрывались настоящие чудеса. Приближаясь к Титану, «Следопыт» чутко вслушивался в электронную болтовню своих многочисленных датчиков, принимающих информацию от роботов-разведчиков с поверхности планеты. Информация эта представляла собой нечто экстраординарное.

Под сумрачным оранжевым небом по дюнам из твердого, как базальт, ледяного «песка» ползали похожие на жуков существа. Они тщательно огибали метановые гейзеры, спускались в долины, по которым текли этановые реки, закапывались в щедро политую постоянными метановыми дождями поверхность. Один храбрый летучий робот-разведчик, надежно удерживаемый в верхних слоях плотной атмосферы, завис над криовулканом, из которого фонтанировала лава, состоящая из воды и аммиака. Значит, под ледяной поверхностью планеты скрывались резервуары жидкой воды, а в кратерах от постоянно бомбардирующих планету метеоритов можно было найти целые переохлажденные озера. Везде присутствовали следы органики. Ее происхождение объяснялось постоянными электрическими возмущениями в атмосфере Титана и воздействием на ее верхние слои солнечных лучей и магнитного поля Сатурна.

Куда бы ни заглядывали зонды-разведчики, везде они обнаруживали жизнь. Некоторые ее виды имели сходство с земными — этакие анаэробные, адаптированные к метану жуки, которые вяло и флегматично строили свои дамбы и насыпи по берегам переохлажденных озер. Другие представляли собой экзотические виды органических углеродистых существ, предпочитающих аммиак воде. Они плавали в той субстанции, которая выплескивалась из жерл криовулканов. Но самыми экзотическими можно было назвать колонии слизеподобных организмов, использующих в качестве строительных блоков для своего тела не углеродистые, а кремниевые соединения. Они жили в обжигающем холоде черных, зеркально плоских этановых озер.

Обитающих в кратерах жуков можно было назвать родственниками известных на Земле и весьма распространенных там видов. Аммиачные рыбы, скорей всего, были эндемиками Титана. А холодостойкая этановая слизь появилась здесь, судя по всему, с одной из лун Нептуна или откуда-нибудь еще дальше. Солнечная система кишела жизнью. Эта жизнь распространялась повсюду, путешествуя в космосе на метеоритах и обломках ледяных глыб, оторванных от родных планет в результате столкновений с другими небесными телами. Но даже несмотря на это, Титан представлял собой нечто экстраординарное: этакий заповедник для разнообразных форм жизни со всей Солнечной системы, а, может быть, и не только.