Одна среди людей - Анна Сахновская

На скоростном лифте мы поднялись на нужный этаж. Мы – те, кто пожертвовал рабочими часами ради пары минут сомнительного удовольствия наблюдать полное солнечное затмение в одном из панорамных ресторанов столицы. На это закрытое мероприятие меня пригласил Леха, а откуда у него взялись приглашения, он распространяться не стал.

Еще вчера я планировал лицезреть столь редкое в наших широтах явление из окон одного элитного бизнесцентра, где вяло текли мои трудовые будни. Но звонок друга с рассказом о закрытом мероприятии, где можно наблюдать затмение через специальные солнечные телескопы… и я согласился на эту авантюру. Другое слово вряд ли можно подобрать – я не из тех, кто будет отпрашиваться с работы днем на пару часов, чтобы посетить дорогой ресторан, прикоснувшись к жизни «богемы». Однако сам факт полного солнечного затмения, что случается над территорией Москвы крайне редко, перевесил внутреннее отторжение самого термина «закрытое

мероприятие». Оно ведь для избранных мира сего, для тех, у кого кошелек толще, чем у большинства, для тех, кто сумел стать проворней в жизни и, возможно, шагал по головам ближних к заветной исключительности…

Только еще в лифте я почувствовал, что лишний на этом празднике жизни.

Леха… тот вел себя как рыба в воде. Маленький, упитанный, юркий – он мог просочиться в любую щель, несмотря на габариты. Я же напротив – высокий, худой, неуклюжий – сторонился даже официанта, который встречал нас перед входом в отдельный лифт, поднимавший гостей в указанный в приглашении ресторан. И мне стоило большого труда не задеть поднос с бокалами у гарсона в руках…

Но вот двери распахнулись, и все, кто ехал в лифте, оказались в просторном вылощенном зале, блиставшем ярче солнца. Здесь пахло деньгами. При беглом взгляде по толпе тех, кто вошел в зал вместе со мной, я понял, что я тут единственная белая ворона. Даже Леха, будучи простым системным администратором, умудрился органично влиться в высшее общество, став частью картины «Довольные жизнью люди в золотой оправе». Все были одеты с иголочки, щеголяли дорогими телефонами и держались более чем приветливо и раскованно. Мое нутро программиста-интроверта требовало немедленно покинуть этот рай избранных, но сознание и, вероятно, ложное чувство приличия заставили отправиться в сторону столиков, хоть и не было у меня дорогого айфона, модного прикида и соответствующего настроения.

– Ваш столик номер двенадцать, – глядя в пригласительный билет, услужливо подсказал администратор. Мы с Лехой без слов проследовали за молодым

человеком. Я молчал от зажатости, а Леха от напускной важности.

По всему периметру панорамного окна ресторана с интервалом в несколько метров друг от друга стояли солнечные телескопы. Я видел их впервые в жизни, и Леха, наверное, тоже, но он дернул меня за рукав, прошептав, мол, мы не деревенщины какие, что бросаются на диковинку, поэтому вначале угощение, а потом телескопы. Да я и не хотел к ним подходить – чувство дискомфорта зашкаливало.

До начала затмения оставалось не более получаса. Времени хватило бы только на чай-кофе. К высоким ценам я подготовился заранее, поэтому смог спокойно заказать большой американо – напитки в бесплатный шведский стол не входили и оплачивались отдельно – и с некоторой неловкостью откинулся на спинку мягкого вычурного стула, демонстрируя окружающим, что для меня здесь все привычно.

Между тем, публика прибывала, и далеко не все считали недостойным сразу подходить к телескопам. Наблюдая за тем, как «места разбирают», Леха засуетился.

– Пошли вон туда, займем один из тех, пока не поздно, – и он украдкой указал на стоящий поодаль от нас, у края барной стойки, телескоп.

– Его уже заняли, давай поищем поближе… Люди то подходят, то уходят, на всех хватит, – я пожал плечами, – а то уподобимся деревенщинам, сам говорил…

Я знал Леху давно, со школьной скамьи, и он никогда не уважал чужое мнение. Его стремление доказать собственную правоту в любой ситуации перевешивало все логические доводы. Мы частенько ругались, но не скажу, что всерьез. Так или иначе, побеждала дружба, то ли в силу привычки, то ли нам просто не хотелось ссориться по-настоящему. Часто раздумывая над этим вопросом, я пришел к выводу, что наличие школьного друга создавало психологический комфорт, которого каждый из нас боялся лишиться. Эдакая мужская подушка для слез – человек, которому можно рассказать все, как на духу, и знать, что тебя поймут и дадут совет.

Когда Леха потянул меня к тому самому телескопу, в который уже смотрели «милые дамы», я начал усиленно сопротивляться, уговаривал друга пойти к другому, испытывая ту самую удушающую неловкость, что часто охватывала меня при знакомствах с девушками. Эти же дамы больше походили на светских львиц, готовых в любой момент наброситься на жертву. Я окончательно стушевался.

В какой-то момент даже решил, что совершил ошибку, согласившись посетить подобное мероприятие. Сразу было понятно – подобное общество не для меня. Я ведь совсем из другого круга, не из тех, кто делал карьеру и выставлял напоказ свои ордена – проработал на одном месте без повышения в течение семи лет рядовым программистом – разве рассказывал бы кто-то об этом в данной обстановке? Я думал, что смогу влиться в ограниченный круг лиц, не пожалевших денег ради двух минут затмения, считал, что подчинюсь стадному чувству и превращусь в плейбоя, буду восхищенно смотреть в телескоп и делиться впечатлениями.

В итоге я попытался просто остаться собой и не идти за другом, который, махнув рукой, бросил меня в гордом одиночестве. Не имея выразительной внешности, Леха стремился во чтобы то ни стало заручиться вниманием девушек, и ему это почти всегда удавалось. Я прекрасно понимал его желание найти себе пару, но чрезмерная эгоистичность порой выводила из себя…