Властитель душ - Ирен Немировски Страница 38

«Хорошо сыграно», — подумала она.

Она ценила способность к таким уловкам. Ей нравились люди, что борются до конца, извлекают выгоду даже из поражения, через силу с болью цепляются окровавленными пальцами за ступени на лестнице успеха и чудом, несмотря ни на что, ползут вверх. Успех! Она знала ему цену, понимала, как мало шансов достичь его, скольких он стоит усилий, трудов, слез. Знала, чем заплачено за карьеру Дарио и за ее собственную.

Дарио выглядел усталым и грустным. Она пожалела его и, проходя мимо, тронула за плечо.

— В одиночестве?

— Это вы, Элинор? — пробормотал он, целуя ей руку. — Да, в одиночестве. Посидите со мной. Окажите милость.

Она присела рядом.

— Я ждал, но она не пришла, — объяснил он.

— Надин Суклотина? Во что она вам обходится?

— При чем тут деньги, Элинор?

Она рассмеялась:

— Вы и живете ради денег, разве нет?

— Зачем вы так, Элинор? Я всегда считал, что вы единственная в мире женщина, способная меня понять. Представьте оголодавшего волка, что заботится о самке, выводке и вдруг попадает в огромную овчарню, полную кротких овечек, выросших на зеленых пастбищах… Насытившись, я становлюсь, как все — безобидным и кротким. Только женщина может всецело посвятить себя деньгам.

— Вам кажется, что дело и деньги — единственное, чем я живу? — тихо спросила Элинор.

— Дело, деньги, необременительные романы.

— Я мало чем отличаюсь от других женщин, — вздохнула она, — и тоже хотела бы найти себе ровню. Но меня будто сглазили, а может, во мне просто очень сильна мужская натура, и я вопреки собственному желанию сближаюсь со слабыми женоподобными мужчинами, которые мне подчиняются. Вроде Митеньки, например. Вы ведь помните это несчастье? Потом Вардес. Ну и другие… Я искала — и находила — красивых сильных здоровяков, которые могли бы задушить женщину в объятиях, но мне всегда нужно было что-то еще, я никогда не чувствовала себя удовлетворенной… Я имею в виду не физически…

— То же и со мной, — признался Дарио. — Рядом никогда не было женщины, равной мне по силе, по устремлениям.

Он нехотя усмехнулся.

— Были живущие в другой вселенной, очень далекие… Но рядом — ни одной.

Элинор закурила и некоторое время молчала. Потом спросила:

— Когда вы видели Вардеса в последний раз?

— Вчера.

— Он ходит к вам каждый день?

— Почти. Не может без меня обойтись.

— И никаких изменений?

— В смысле улучшений?

— Да.

— Никаких, — отозвался Дарио осторожно. — Иногда он производит впечатление совершенно вменяемого человека, иногда бывает на грани безумия, и кажется, достаточно пустяка, чтобы он погрузился во тьму.

— Но он никогда не погрузится.

— Хотя есть весьма тревожные симптомы.

— Неужели?

Он с тревогой огляделся вокруг, но все танцевали. Они одни были трезвыми в этот поздний час, когда царят любовь и опьянение.

— Теперь его преследует мысль о самоубийстве и прежний страх смерти…

— Но он вовремя спохватывается?

— Да. И знаете, я искренне уверен, признаюсь вам честно, что это я удерживаю его.

— Вы? — прошептала она насмешливо.

— Мои сеансы, часы анализа, исповеди, которые и мучают, и приносят облегчение, — вот на чем сосредоточилась его жизнь. Похоже на наркотическую зависимость.

Свет, приглушенный на время танцевального номера на площадке, стал более ярким, розовым. Женщины инстинктивно воспользовались лестным освещением, открыли сумочки, напудрились.

— Я старею, — сказала Элинор и покачала головой, предупреждая возражения Дарио. — Я вижу это не только здесь, — добавила она, указав на зеркало. — Мне все надоело, и кабаре, и лица, всегда одни и те же, и перспектива постоянной изнуряющей работы, в которой я лишена мужской поддержки, а так хотелось бы опереться на разумного осторожного человека, знающего жизнь, чьи интересы совпадали бы с моими! Все это признаки старения, я знаю.

— Здесь гадко, — произнес Дарио с гримасой отвращения. — Но поверьте, сейчас у меня недостает мужества быть дома, видеть медленно угасающую жену, терпеть присутствие Даниэля, который при мне и рта не раскроет. Подло, что я встречаюсь с Надин. Но она молода, весела, полна свежести и здоровья, ей удается отвлечь меня от постоянной тоски. Смешно, свет корит нас за мрачный разврат, а, по сути, мы жаждем самого простого человеческого счастья. Доктор Асфар и Элинор Вардес в глубине души — обычные буржуа, сторонники прочного надежного брака.

В бокалах оставалось по капле шампанского, они поднесли его к губам и молча выпили.