Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 1. Вторжение - Сергей Ченнык Страница 9

Каждый из них сделал свой, только ему присущий вклад в изучение Крымской войны. Если, к примеру, Свечин в большей степени уделял внимание чистой теории кампании, то Обручев дал прекрасное теоретическое обоснование событиям, предшествовавшим кампании, высадке союзников, непосредственно Альминскому сражению и последующему развитию ситуации. К сожалению, это малоизученный военный теоретик, хотя в свое время его именовали не иначе, как русский Мольтке.

Этот квинтет — классика теории и истории Крымской войны, особенно если она дополнена той самой книгой академика Е. Тарле. Как бы я ни критиковал этого исследователя, любой труд без опоры на его сочинение не будет полным и качественным.

Это русские авторы. Есть ли что-либо подобное у наших бывших противников? Может быть, я самоуверен, но позволю себе мнение, что равным этим ученым можно считать в лучшем случае воспоминания французского генерала Ниеля. Конечно, есть еще Буа-Вильомез, Трошю, Герен, но они не дотягивают до выше названных по объему и количеству информации.

Теперь пара слов о работах некоторых современников Крымской войны, подробно описавших ее причины, ход и итоги, но не отличавшихся профессионализмом. Наиболее часто цитируем из них англичанин Александр Уильям Кинглейк, ^[47] находившийся во время войны в штабе лорда Раглана, опубликовавший впоследствии его официальную и частную переписку. Это апологет английского взгляда на Крымскую войну, по меткому и остроумному определению А. Свечина, «маленький Тьер, воспевающий лорда Раглана и его сподвижников». Труд Кинглейка отличается полным отрицанием ошибок англичан и зачастую превращается в панегирик восторженного автора своему патрону. По сути дела, англичанин — выразитель устоявшейся среди британских исследователей точки зрения. Он так старался, что вызвал недовольство и раздражение даже у собственной прессы. В 1863 г. лондонская «Таймс» осудила Кинглейка за излишнее сосредоточение внимания на капризах и кипении страстей нескольких личностей, в первую очередь лорда Раглана, очистить репутацию которого и было основной задачей автора.

И все же работа вызывает интерес, поскольку автор дает исчерпывающий фактический материал с характерными для британской историографии в целом ясностью и доступностью изложения. Современники предупреждали, что нельзя рассматривать труд Кинглейка о Крымской войне как объективное историческое исследование. Чтобы не стать объектом нападок многочисленных современных англоманов, я приведу мнение о нем генерал-адъютанта Э. Тотлебена, который лично был знаком с англичанином, «…посетил Кинглейка в Лондоне и принимал его в Крыму несколько лет спустя после заключения мира».

Итак: «Генерал очень любил милого Кинглейка. Могли кто-нибудь, знавший Кинглейка, не любить его?».

Тем не менее Тотлебен никогда не смотрел на историю Крымской войны как на образец научного и авторитетного труда. Он коснулся этого как-то у меня дома. «Но разве его история неинтересна, — прервал я несколько нетерпеливо. — Не читается ли она с захватывающим любопытством, как чудный роман?».

«Именно так, — ответил Тотлебен, улыбаясь моему нетерпению, — именно как роман, но не как военная история».

Тотлебен не одинок в своем мнении. Другой великий немец Фридрих Энгельс (статья «Кинглейк о битве на Альме» (1863 г.) камня на камне не оставляет от труда британца. По утверждению Энгельса, всё, касающееся военной части сочинения Кинглейка, не имеет никакого отношения к действительности, сама книга являет собой роман, главный герой которого — английский главнокомандующий лорд Раглан, а его конечная цель — доведенное до абсурда прославление английской армии.

Попутно о классиках. Сочинения апологетов марксизма К. Маркса и Ф. Энгельса (X и XI тома) содержат большое количество статей эпохи Восточной воины, «…освещающих не только политическую сторону войны, но дающих и ряд ценных военных суждений, например, об особенностях английской армии и ее управления, об оценке общей обстановки в отдельные моменты войны».

В контексте рассматриваемой нами темы заслуживает внимания фраза одного из вышеупомянутых классиков научного коммунизма, неплохого, в общем, военного теоретика, хотя явного русофоба Энгельса, о том, что Альминское сражение очень интересно в тактическом плане. Его обзорно-аналитические статьи «Армии Европы» — интересный взгляд на противников со стороны. Я рекомендовал бы каждому, кто берется за работу над теми или иными проблемами Крымской войны, начинать с изучения армий — участниц кампании. В этом случае знакомство с этими немецкими господами никогда не будет лишним. Но все хорошо в меру. Генерал А. Свечин, в силу современной ему политической ситуации не имевший возможности прямо заявить об откровенной русофобии этих господ, писал, что они к началу военной кампании в Крыму еще не были знакомы с Клаузевицем и потому допускали ряд ошибок, особенно в оценке русской армии.

Вернемся к Кинглейку. Не слишком высоко оценивает британца академик Е.В. Тарле, отмечая, что автор «…оказался не только первым по времени, но едва ли и не наименее лгущим из всех английских историков, писавших о Крымской войне», ученый считает, что его кругозор «…по своей широте едва ли сколько-нибудь заметно отличался от кругозора его друга и начальника лорда Раглана».

Не все соотечественники Кинглейка соглашаются с ним во всём. Британский историк Кристофер Хибберт («Крымская война. Трагедия лорда Раглана»), отмечая, что «проделанная им огромная работа сделала его произведение чрезвычайно интересным», уточняет: «…некоторые из его оценок спорны или предвзяты». Будучи исследователем современным, Хибберт пытается эти ошибки исправить, но будучи британцем — делает новые.

Русские военные оценивали сочинение Кинглейка только как журналистский опус, не имеющий ничего общего с военной историей. Дело не в отношении к автору как к представителю враждебной армии. Участник кампании Ф.И. Приходкин считал, что французы гораздо объективнее в описании войны. По его мнению, Кинглейк всячески унижает союзников, сравнивая их при этом с русскими. В результате сложилась парадоксальная ситуация, когда книга Тотлебена «…по отношению к французской армии — книга соперника, но не врага», а сочинение Кинглейка, «вдохновленное ненавистью, не сочетающееся к тому же с честностью английской нации, …есть не что иное, как длинный памфлет на Францию, на ее флот и армию».

Российским противовесом Кинглейку является, скорее всего, Н. Дубровин — автор многих исторических и военно-исторических трудов, корреспондент Императорской академии наук, один из лучших выпускников Дворянского полка (1856 г.). ^[48] Несколько частей его внушительного труда «История Крымской войны и обороны Севастополя» — большей частью выборка из воспоминаний участников и документов периода войны в Крыму. Это не более чем патриотически популярное (как назвал его А. Свечин) сочинение в нескольких томах. Отдельные его моменты не только не соответствуют тому, о чем говорили одновременно несколько участников событий, но противоречат здравому смыслу. И все-таки работа занимает свою положительную нишу в историографии Крымской войны и сражении на Альме. Например, в ней содержится характеристика сражения при Альме генералом В. Кирьяковым. Это личный взгляд сложного характера человека, чья альтернативная точка зрения противоположна официально принятой и «высочайше утвержденной».