Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство - Василий Седугин Страница 9

— Живут примерно так же, как и мы, славяне, — шептал Лех, когда на ночь улеглись на лавках. — Только у нас дома поменьше, а в них не очаги, а печи с трубами.

— Есть много домов, в которых топят по-черному, — возразил Русс.

— Мы столько лет живем в римских пределах, что я стал забывать про родные края…

— К хорошему быстро привыкаешь. Все-таки намного устроенней живут римские граждане…

— Говорят, в Риме такие дворцы возведены! Как в сказке…

— К ним в квартиры даже вода сама течет, не надо в колодцы ходить…

— И нечистоты по каналам утекают в реку…

— А в помещениях только мрамор и драгоценные камни…

— Еще бы! На них, считай, полмира работает…

— У нас в казармах тоже неплохо устроено. Чистота и порядок.

— Да, чище, чем в германских или славянских домах…

— И платят неплохо. По мне, так на всю жизнь остался бы.

— А кто мешает?

— Тоска по дому.

— Жениться надо. Своя семья, она всякую тоску переломит.

— К тому же по окончании службы участок земли положен. Домик свой можно поставить…

— Много нашего брата, наемников, остается в римских пределах.

— Наверно, и у нас такая судьба. Если в стычках с врагами не погибнем.

— Ладно, мужики, спать пора, — вмешался в разговор Чех. — А то завтра рано вставать. Трудно будет, коли не выспимся.

На седьмой день путники прибыли в Херфорд — стольный город вандалов. Дома бревенчатые, саманные, хижины из жердей и тростника, землянки и полуземлянки, разбросанные безо всякого порядка, как придется, только был бы подъезд. Между домами бродили козы, овцы, коровы, лошади. В центре города — площадь, где собирался тинг — народное собрание племени. Здесь же стоял дворец конунга — вождя племени, двухэтажный с широкими окнами, забранными частым переплетом с цветными стеклами. Перед главным входом во дворец располагался деревянный трон, украшенный позолоченной резьбой, подлокотниками из лосиных рогов. По обе стороны от него стояли скамьи, покрытые шкурками разных животных, на них во время собраний, в торжественных случаях или при свершении суда сидели приближенные конунга.

Но по обычным дням площадь являлась рынком, на который съезжались купцы со всех окрестных племен, в большом количестве присутствовали итальянские, греческие и римские торговцы. К их услугам были наскоро сколоченные склады и различные помещения с соломенными крышами, таверны; на площади бродили музыканты, фокусники, плясуны, под мерные удары барабана и звуки рожка плясал медведь, на подмостках публику забавляли куклы, акробаты, гимнасты. Хотя все здесь по сравнению с римскими городами было дорого и скверно, но жизнь кипела, что вызывало удивление у Чеха и его спутников: в таком захолустном месте они никак не предполагали увидеть проявление столь бурной деятельности.

Сначала они сняли помещение для жилья — круглую хижину, сооруженную из жердей, с соломенной крышей и дверью из досок, которая крепилась на ремнях и ее приходилась переставлять на нужное расстояние. В хижине был небольшой столик, пара скамеек и две лежанки из жердей. Пол был из песка, на нем кое-где пучками росла зеленая травка. Расположились, стали отбирать товар для рынка.

— Я буду торговать! — тотчас вызвался Лех. — У меня сызмальства пристрастие к торговле. Никто меня не обманет и не проведет, скорее наоборот. Любую безделушку смогу всучить как нужную вещь!

— Торговля торговлей, — наставительно проговорил Чех. — Но не забывайте о главной нашей задаче: следите за дворцом и прикидывайте, как освободить Тибула.

Утром следующего дня заняли место поближе к дворцу. Было хорошо видно, кто и когда выходил и входил, что творилось вокруг него. При центральной двери стояли два рослых охранника, у них были красивые медные панцири, металлические шлемы с перьями, плащи с блестящими застежками, на широких кожаных ремнях с яркими бляшками в расцвеченных ножнах висели короткие римские мечи. Лица каменные, словно у идолов, — не подойди. А хотелось бы заговорить, порасспросить про Тибула, как он там содержится, кто его стережет, можно ли с ним связаться…

Ближе к полудню возле крыльца началась суета, подъехало много хорошо одетых всадников, видно, из личной охраны конунга, по ступенькам сбежал нарядный юноша, повелительным голосом стал что-то говорить окружающим. «Княжич, княжич! — загомонили в толпе. — Куда-то с важным делом отправляется».

Княжич легко прыгнул в седло и поскакал к крепостным воротам, конники устремились за ним.

Чех и Русс прохаживались по площади, приценялись к товарам, покупали кое-что из мелочи, а главное, старались как можно больше завести разговоров и незаметно выведать что-нибудь про Тибула. Однако торговал народ пришлый, про знатного раба никто ничего не знал.

Когда солнце начало клониться к вечеру, народ на площади стал поспешно разбегаться в разные стороны: от крепостных ворот мчались всадники во главе с княжичем. Но теперь рядом с ними скакал незнакомый знатный юноша. «Сын вождя племени лангобардов, — шушукались в толпе. — Приехал свататься к дочери нашего конунга». Красиво одетый, на прекрасном рысаке — вот и все, что успел разглядеть Чех. Да и к чему рассматривать? Мало ли их, гостей местного правителя, еще проедет мимо, надо ли их изучать? Главное — Тибул! Но он в первый день так и не вышел из дворца, и что-нибудь узнать о нем не удалось.

Вечером братья пошли в таверны — все в разные. Задание у них было одно: пить и гулять только с теми, кто имеет хоть малое отношение ко дворцу. Чех пошел в дальнюю таверну. Она была довольно просторной, с десятком грубо сколоченных столов и скамейками. В ней уже было полно народу, присутствовавшие громко разговаривали, спорили, выкрикивали, кое-где заводили песни. Обычная картина таких заведений. Чех медленно пошел между рядами, будто выискивая подходящее место. На самом деле он внимательно разглядывал людей. И вдруг увидел нужного человека. Это был часовой, стоявший у двери. Его Чех видел целый день, поэтому легко признал. Рядом с ним место было свободным, он занял его.

Ему принесли заказанный ужин. Не торопясь начал есть. Потом как бы про себя сказал:

— И все-таки здесь готовят не так, как у нас.

Воин покосился на него, но ничего не сказал.

— Вкусное мясо, сочное и непереваренное. А у нас подадут, как траву, есть не хочется.

Воин вновь промолчал, но Чех чувствовал, что он прислушивается к его словам.

— А вот вино неважное. Кажется, из Медиолана, там продают такое, разбавленное малиновым сиропом.

— Ты неправ, купец! — вдруг вскипел воин. — Вино отменное. Настоящее виноградное!

— Ну, это, наверно, тебе такое подали. А мне принесли кислятину, в рот не возьмешь!

— А ну-ка дай хлебну.

Он взял кубок Чеха, пригубил, поставил на стол.

— Да, твое вино дрянь. Видно, из другой бочки. Новенький в нашем городе?