Искушение фараона - Паулина Гейдж Страница 8
Искушение фараона - Паулина Гейдж читать онлайн бесплатно
Хаэмуас сделал знак Пенбу, что записывать их беседу необязательно.
– Ну разумеется, – произнес он. Его слова прозвучали довольно резко, и Хаэмуас почувствовал, что вовсе не намерен смягчать каким-нибудь замечанием это впечатление. – Сыпь лечится просто. Приготовьте мазь из равных частей киперуса лугового, луковой шелухи, ладана и сока диких фиников. Рабыня должна втирать эту мазь в ее тело дважды в день, и через неделю все пройдет. Если нет, пошлите за мной. – Он уже собирался уходить, как вдруг почувствовал, как рука девушки вцепилась в его одежду. Он взглянул на нее.
– А как же заклинание, великий царевич? – раздался тонкий голосок, в котором слышался сильный акцент. – Ты разве не будешь надо мной колдовать?
Хаэмуас посмотрел в ее черные глаза, полные тревоги, и улыбнулся. Он взял в руку ее мягкие пальцы и присел к ней на постель.
– Нет, милая, колдовство ни к чему, – заверил он девушку. – Нет никаких признаков, что твою болезнь наслали злые духи. Может быть, ты слишком много времени провела на солнце или искупалась в грязной воде, или твоей коже не понравилось какое-нибудь здешнее растение. Не волнуйся. Рецепт снадобья, которое будут для тебя готовить, был найден много лет назад в храме Озириса в Абидосе. Это очень надежное средство, и оно тебе обязательно поможет.
Вместо ответа она внезапно прижала его руку к губам, чего он никак не ожидал. Хаэмуас быстро высвободил руку и встал с кровати.
– Первый раз нужно натереть ее этим бальзамом прямо сейчас, чтобы больная смогла уснуть, – распорядился Хаэмуас и быстро вышел из комнаты. Он поспешил обратно по коридору, через сад, к своим носилкам, не в состоянии думать ни о чем, кроме массажа и долгожданного сна.
Хаэмуас отпустил Пенбу и воинов и остался наконец в одиночестве за закрытыми дверьми своих личных покоев, перед которым была выставлена ночная охрана. Каса принялся снимать с него черный парик, спадающий Хаэмуасу на плечи, вынимать из ушей любимые бирюзовые серьги, снимать многочисленные кольца и браслеты, украшавшие руки. Сняли и отложили в сторону набедренную повязку. С глубоким вздохом усталости и удовлетворения Хаэмуас опустился на ложе, уткнул лицо в гору подушек и почувствовал, как Каса роняет ему на спину капли благоуханного оливкового масла. Хаэмуас закрыл глаза и на долгое время полностью отдался в сильные руки Касы. Тот разминал напряженные после долгого дня узлы мускулов, твердой рукой скользил по его бедрам и ягодицам. Потом Каса сказал:
– Прошу меня простить, царевич, но ты неважно выглядишь, и самочувствие у тебя плохое. Твоя кожа сегодня будто козий сыр. Мышцы, что должны ее поддерживать, сделались дряблыми. Ты позволишь дать тебе совет?
Хаэмуас усмехнулся, не поднимая головы от подушек.
– Лекарь сам должен следовать своим советам? – спросил он. – Ну что же, давай, а потом уж я решу, стоит ли мне тратить время и силы на то, чтобы тебя слушать. Мне ведь, как ты знаешь, уже тридцать семь. Нубнофрет тоже все время повторяет, что тело у меня стареет, но пока оно исправно служит мне для исполнения обязанностей и не препятствует в получении удовольствий, я не хочу причинять ему никаких ненужных неудобств.
Крепкие пальцы Касы вонзились в его спину, и Хаэмуас понял, что слуга не одобряет его слов.
– Твое высочество проводит время, раскапывая древние гробницы и карабкаясь вверх и вниз по пирамидам, а для этого занятия требуются недюжинная крепость и ловкость, которыми ты скоро не сможешь похвастаться, – произнес он нравоучительно. – Я, любящий тебя раб, прошу: прикажи Амеку, пусть устраивает борцовские поединки, упражнения в стрельбе из лука, а также купания в реке. Твое высочество должно знать, что прекрасное тело требует непрестанного ухода.
Хаэмуас собирался было уже ответить что-нибудь резкое, как вдруг его внутреннему взору предстала юная танцовщица. Он тогда не рассматривал внимательно ее тело, занимался исключительно ее нездоровьем, но теперь вдруг ему ясно припомнились ее плоский живот, стройные бедра, изящный изгиб талии – ничего лишнего, никакого намека на жир. От этого видения ему сделалось грустно, он почувствовал себя старым и опустошенным. «Я просто устал», – уговаривал себя Хаэмуас.
– Спасибо, Каса, – произнес он наконец. – Убери масло. Смой мне краску с лица и рук и принеси ночную лампу. И прошу тебя: скажи Ибу, чтобы никакие звуки меня не тревожили, когда слуги завтра утром будут заниматься сборами.
Он предался в умные, заботливые и опытные руки Касы, и вот наконец дверь закрылась и он остался один. Только крошечный огонек пламени, заключенного в алебастровый сосуд, тихо мерцал, озаряя комнату, наполнявшуюся густыми, медленно колышащимися тенями.
Отбросив на пол подушку, Хаэмуас взял подголовник из черного дерева – фигурка Шу, поддерживающего небо, – и подложил под шею. Он закрыл глаза и уже засыпал, по-прежнему охваченный непонятной тоской, которая вдруг навалилась на него при воспоминании о безупречном теле юной наложницы отца. «Почему я не могу забыть ее?» – размышлял Хаэмуас сквозь сон. Почему вдруг эта девушка, на короткий миг промелькнувшая у него перед глазами, вдруг разбудила в душе целый океан тоски?
И тут он понял. Сна как не бывало. Ну конечно. Эта девушка напомнила ему ту, что стала первой в его жизни женщиной. Она была совсем юной, почти девочкой, не старше тринадцати лет, у нее были длинные быстрые ноги, твердые, едва начавшие набухать груди с темными кругами сосков, которые так непонятно напрягались, когда он касался их языком. Он и теперь чувствовал ее вкус, будто не прошло и часа с тех пор, как он познал эту девушку. Она состояла в многочисленной армии рабов, прислуживавших по мелочам более знатным и высокопоставленным слугам фараона. Хаэмуас – ему и самому едва исполнилось тогда пятнадцать лет – вошел в большой зал для приемов, где должен был обедать в тот день в обществе трех сотен друзей своего отца. Он прекрасно помнил жгучий, едкий запах тающих благовоний, стекавших по головным уборам гостей, ароматы огромных, расставленных повсюду связок лотоса, громкий смех, заглушавший звуки музыкальных инструментов.
Девушка подошла к нему с поклоном и надела на голову венок из васильков. Чтобы дотянуться, она приподнялась на цыпочки, и Хаэмуас почувствовал, как ее маленькие груди уперлись в его грудь, ощутил ее свежее дыхание. Она опустилась на ноги, отступила и снова поклонилась. Потом, уже опьяненный жаром ночи и особым вниманием, которое оказывал ему отец, Хаэмуас видел, как она порхает среди гостей, разнося на подносе золотые украшения. Он подошел к ней, взял из рук поднос, не глядя отдал его пробегавшему мимо мальчику-слуге и, сгорая от нетерпения, вывел ее в сад.
Ночь окутала их своим покрывалом, черная, как ее глаза, как жесткий треугольник волос под легкой юбчонкой, до которого его дрожащие пальцы так жаждали поскорее добраться. Они совокуплялись за кустом, где уже не слышны были грозные окрики ночного часового-шарданца. Потом она с хихиканьем поправила одежду и бросилась от него прочь.
Они не произнесли тогда ни единого слова, вспоминал Хаэмуас, рассматривая беззвучные тени на потолке опочивальни и тихо вздыхая, охваченный вдруг нахлынувшими на него яркими воспоминаниями. Конечно же, она знала, кто он такой, а он никогда даже и не задумывался об этой девушке. В ту ночь главным для него было новое, неизведанное ощущение, и теперь память услужливо рисовала яркие картины: ее тело под его пальцами и губами, терпкий вкус ее языка во рту, черные как ночь глаза, слегка прикрытые в минуты страсти, смотрящие прямо на него, когда он отдался власти собственного желания.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии