Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно Страница 79

26 марта Вильгельм нанес ответный визит Бисмарку во Фридрихсру. С собой он захватил своего сына и предназначенный бывшему канцлеру меч, сделанный по придуманной самим кайзером технологии. Кроме меча, Бисмарку был вручен патент, подтверждающий присвоение ему звания фельдмаршала прусской армии. На документе были изображены сплетенные гербы герцогства Лауэнбург и Эльзас-Лотарингии. «Да соблаговолит Ваше Величество принять к своим ногам мою покорную благодарность, — как всегда, витиевато выразился хозяин дома. — Мой воинский чин не позволяет мне медлить с выражениями моих чувств в отношении Вашего Величества. Я покорнейше благодарен Вашему Величеству». Особой теплоты в словах не было — да Бисмарк, вероятно, и не стремился к такому эффекту. Пытаясь пронять гордого старика, Вильгельм вдобавок расщедрился еще на один подарок: Бисмарку было преподнесено перо, которым писал Вильгельм I.

1 апреля Вильгельм вновь появился во Фридрихсру — чтобы поздравить Бисмарка с восьмидесятилетием. Юбиляр начал было рассуждать о политике, но Вильгельм поспешно перевел разговор на другую тему — армейскую. Все чувствовали себя неловко. Младший Мольтке шепнул Тирпицу: «Ужас!» В конце беседы Бисмарк с подчеркнутой резкостью заявил: «Ваше Величество, пока офицерский корпус с Вами, Вы, конечно, можете делать все, что захотите, а если это изменится?» Бывший канцлер оставался верным себе — присутствие Лукануса он вроде бы даже не замечал, но обнял и поцеловал в лоб адмирала Хеерингена.

В июле Вильгельм торжественно открыл Кильский канал. Были опасения, что морское министерство не найдет средств, чтобы достойным образом отпраздновать это событие, но тысяча пятьдесят приглашенных гостей смогли насладиться обедом из одиннадцати блюд с шестью марками вина. Для обслуживания гостей из Берлина были доставлены повара и официанты фешенебельного ресторана «Борхардт» (излюбленное место посещения гурмана Гольштейна). Национальный праздник жители Германии запомнили надолго не в последнюю очередь благодаря появившимся в этой связи анекдотам и байкам. Согласно одной из них, Вильгельм выразил намерение первым провести свою яхту по новому водному пути, военные решили развести все мосты через канал, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось, но предосторожность оказалась излишней — штурвал на мостике был бутафорским, а яхтой управляли с нижней палубы. Позднее в этой байке усмотрели метафорическую символику — Вильгельм управлял рейхом так же.

Праздник открытия Кильского канала положил начало близким отношениям, которые сложились у Вильгельма с владельцем пароходной компании «Гамбург — Америка» («ГАПАГ»), еврейским дельцом Альбертом Баллином. Их первая встреча состоялась в 1891 году, когда Вильгельм с супругой прибыли в Гамбург по случаю спуска на воду быстроходного лайнера «Августа Виктория». Именно к Баллину были обращены сказанные тогда кайзером слова: «Выведите наш народ на морские просторы; там нашу страну ждут богатые призы». Потом они долго не встречались, пока предприимчивый бизнесмен не предложил лично покрыть все расходы, связанные с проведением торжеств в Киле. В знак признательности Вильгельм пригласил его в свой дворец на совещание, где обсуждался, в частности, вопрос, какие суда и в каком порядке будут участвовать в первом парадном шествии через канал. Сначала решили, что вторым после «Гогенцоллерна» проследует судно компании «Ллойд» из Бремена, а третьим — судно «ГАПАГа». Баллин настоял, чтобы вторым шло его судно. Вальдерзее по этому поводу неуклюже сострил: «Вы кончите свою жизнь тем, что Вас вздернут на арке Бранденбургских ворот; а пока давайте-ка отобедаем у Хиллера». В устах генерала-антисемита это означало что-то вроде предложения дружить домами.

Реплика насчет совместного обеда была неслучайной: Баллин знал толк в хорошей еде и умел находить кулинарные таланты. Лайнеры «ГАПАГа» славились своими гастрономическими изысками. Именно на одном из них — «Америке» — Вильгельм познакомился с творениями самого знаменитого шеф-повара своего времени — Огюста Эскофье, а затем и лично с этим волшебником кухни. Эскофье было поручено составить меню для первого рейса «Америки», состоявшегося в июне 1906 года. Кайзер был одним из пассажиров. Вильгельм обычно требовал для себя немецкие блюда, но на этот раз согласился на французские — и не пожалел. Искусство шеф-повара произвело на него впечатление — он спустился в камбуз, чтобы побеседовать с поваром. Оказалось, что во время франко-прусской войны Эскофье был в лагере для военнопленных близ Майнца. «Жаль, что меня там не было — я бы Вас отпустил на свободу», — заметил Вильгельм и принялся поучать знаменитость насчет правил здорового питания, рассказал, что предпочитает нормальный английский завтрак, плотный обед и скромный ужин.

Интерес к «ГАПАГу» диктовался, разумеется, не только кулинарными соображениями и пристрастиями. Развитию отечественного судостроения кайзер уделял особое внимание. В молодости Вильгельм-кронпринц, во время испытаний королевской яхты «Метеор», высказывался против того, чтобы отдавать заказы на английские верфи. «Германия не должна оставаться вечной Золушкой», — сказал он. В 1888 году штеттинская верфь «Вулкан» была переименована в честь Доны: она стала называться «Августа Виктория». Судостроители предвкушали солидные барыши от морских увлечений нового кайзера.

В дневнике Вальдерзее 9 апреля появилась характерная запись: он по уши сыт новым канцлером, Гогенлоэ не годится для своего поста, имперский корабль вновь на воле волн и без капитана. Вильгельм между тем продолжал обхаживать молодого российского самодержца. Он предлагает ему взять на себя роль защитника Европы от «желтой опасности» азиатских орд, которые, по мнению кайзера, несли с собой угрозу миру и безопасности. 26 апреля он писал своему кузену: «Я, конечно же, сделаю все, что в моих силах, чтобы в Европе было тихо; я буду охранять Россию с тыла, дабы никто не помешал Вашим действиям на Дальнем Востоке». Когда Николай принялся за раздел Китая, Вильгельм выразил надежду, что он подыщет там и для него какую-нибудь приличную гавань. Он предложил царю обсудить вместе проблемы внешней политики — в спокойной обстановке, где-нибудь на Балтике. 10 июля в очередном послании, обращенном к Никки, он вновь выражал озабоченность ситуацией в Азии: необходимо «защитить христианский крест и европейскую культуру от вторжения монголов и буддизма». В сентябре он даже заказал себе гравюру с изображением архангела Михаила, защищающего крест от язычников.

Вильгельм пытался вбить клин во франко-русский союз, официальное подписание которого состоялось 4 января 1894 года. Он шантажировал Никки: «чертовы негодяи» французы сосредоточивают войска по границе с Лотарингией, так что ему тоже придется увеличить свою армию. «Бог свидетель, я делаю все, что в моих силах, для сохранения мира в Европе, но если Франция и дальше будет вести себя так же — открытым или тайным образом нарушать все правила международной вежливости и мирного поведения, то в один прекрасный день ты, мой драгоценный Никки, волей-неволей окажешься вовлеченным в самую страшную войну, которую когда-либо знала Европа». Более того, история может рассудить, что именно политика Никки стала первопричиной этой катастрофы!

Пришло время очередной «северной экспедиции». Эйленбург, разумеется, был среди участников. Его влияние на кайзера было велико, как никогда, — он выступал консультантом Вильгельма по всем вопросам. В письме к матери Эйленбург доверительно сообщал: «У меня полно трудной политической работы, на мне лежит огромный груз ответственности, под которым я буквально сгибаюсь». В тот год в экспедиции приняли участие Куно и Юлиус Мольтке. Юлиус был включен в состав, так как предстоял официальный визит к королю Швеции — в Стокгольм и в его летнюю резиденцию Дроттингхольм. Во время пребывания в шведской столице разыгрался настоящий фарс, главным актером в котором выступил, сам того не желая, большой любитель крепких напитков шваб Кидерлен. После очередной попойки, длившейся всю ночь, он почувствовал себя плохо и непрерывно бегал в гальюн. И надо же было такому случиться: во время очередного его пребывания в кабинете задумчивости на борт прибыла шведская кронпринцесса и расположилась в салоне так, что несчастный Кидерлен никак не мог бы пройти мимо незамеченным. Вид у него, видимо, был такой, что он предпочел остаться там, где он был, на все время визита высокой гостьи. Его собутыльники потешались как могли, но в конце концов проявили сочувствие, через иллюминатор снабжая узника все новыми порциями шнапса. Вильгельм очень веселился, когда ему рассказали эту историю.